Цирк чудес

Лондонский туман висит так низко, что он может пробовать его на вкус. Джаспер спрыгивает с лошади и улыбается. Это будет его личное шоу. Повсюду вокруг него топочут башмаки, работники и грумы ожидают его команды. Когда клетки наконец остановились на месте, в зверинце поднялся рев, вой и скулеж.

– Вон там! – кричит он и указывает на просторную поляну в стороне от них. – Поставьте фургоны там.

Рядом находится широкая круглая лужайка, где будет установлена его трибуна.

Высокие кованые ворота парка развлечений изгибаются причудливыми завитушками. Джаспер проходит на другую сторону парка, мимо беседок, пагод и павильонов, к огромной копии скелета игуанодона. Через неделю здесь будут раздаваться восторженные крики детей, дам и джентльменов в сюртуках. Засияют фонари; богатые клиенты рассядутся за длинными столами и будут распивать пунш в уединенных павильонах, а потом встанут в длинные очереди на его представление.

«Балаган Чудес Джаспера Джупитера, новейшее лондонское шоу!»

Он вдыхает ароматы Саутарка, и даже воздух как будто уже заряжен бурными эмоциями. Здесь носится дух торговли, борьбы за выживание, стремление вытеснить, обогнать, опередить продажи конкурентов. Джаспер вспоминает первого убитого им человека, казака в белом бешмете. Он тщательно прицелился через визирную прорезь и нажал на спусковой крючок. Бум! Доля секунды между движением его пальца и падением тела; человек жив, потом мертв.

– Мы приступаем к установке шатра? – спрашивает один из работников.

– Шатра не будет, – отвечает он, наслаждаясь изумлением подчиненного.

Шатер только ограничит свободу Нелл, словно муху, бьющуюся в оконное стекло. Его агент сообщил о деревянной трибуне, предлагаемой за ничтожную цену разорившимся шоуменом. Двадцать рядов сборных скамей вокруг арены с полукруглым навесом для защиты от дождя. Но остальная часть будет открытой, и это значит, что он может купить воздушный шар на привязи, парящий на высоте сорока футов над землей. Нелл будет раскачиваться под ним, одетая в зеленый дублет; ее руки и ноги будут испещрены звездами.

Он достает из кармашка часы на цепочке и проверяет время. Еще довольно рано. Через три часа он наденет цилиндр и перейдет по мосту в Сохо, а потом вернется с двадцатью тысячами фунтов стерлингов.

Это начал Дэш, сорвавший первое серебряное распятие с шеи убитого русского. Так ли было на самом деле? – гадал Джаспер. – Мог ли он так поступить

? Но моральные принципы отошли на второй план, когда Дэш продал крест и они роскошно отобедали свининой с французским шампанским. Вскоре он понял, что все занимаются этим: солдаты посылали домой часы, изготовленные в Париже, их карманы пухли от распятий и медальонов с православными святыми.

Их аппетиты росли, и вместе с ними росла жажда уничтожения. Иногда они крали, а иногда просто веселились, наблюдая за сожжением ценных вещей. В керченском музее они разбивали об пол бесценную старинную керамику. «Я беру что хочу!» – воскликнул Дэш, потрясая вилами, и это стало боевым кличем их полка, способом возместить ежедневное смертоубийство с обеих сторон. В огне войны ковались родственные узы, более крепкие, чем между братьями. Оказавшись в богатой усадьбе, Джаспер бегал по комнатам, пронзая штыком шелковые покрывала и подушки. Он бродил по колено в гусином пуху, хрустя осколками разбитых зеркал. Он крушил банки с лекарствами, потом расколол топором крышку фортепиано и порвал бронзовые струны. Когда он вывалился наружу, Дэш расстреливал из револьвера клетку с павлинами. Он подхватил Дэша под руку, и они начали вальсировать, заливаясь безудержным смехом. Они были подобны лисам в курятнике, убивавшим ради удовольствия. В конце веранды они нашли склад с вяленой рыбой и мешками черного хлеба и спалили его дотла. Они ворвались в виноградник, где порубили лозы и шпалеры, а потом объелись персиками до такой степени, что три дня страдали от поноса. В бою они похищали чужую жизнь как оберег для собственной жизни и грабили трупы до прибытия мулов с носилками и санитаров. Почему изобилие смертей заставляло их чувствовать себя живыми? Они рассматривали противника как чудовище, которое нужно уничтожить. Дэш называл его Гидрой – отруби одну голову, и на ее месте вырастут три других, – поэтому они рубили, рубили и рубили. Они хорошо питались и много пили, они покупали лучшую еду в заведении Мэри Сикол[14]. Мир принадлежал им, и всего было вдоволь.

Джаспер испытывает сходное чувство, когда стоит перед мрачным кирпичным зданием на Бик-стрит под вывеской с тремя шарами. Надпись гласит: «Деньги взаймы». Золотистая пыль мерцает в воздухе, окна сверкают, как ограненные алмазы. Ему остается лишь войти внутрь и забрать добычу.

– Сэр, – с поклоном произносит слуга, и Джаспер поднимается следом за ним по узкой лестнице. Свечи разбрызгивают бараний жир на стены. – Он примет вас.