Цивилизация классического ислама

Между тем такой ансамбль, как Кала-Бану-Хаммад, мало чем может быть для нас полезен. Недостаточные раскопки не позволяют пока систематизировать различные элементы внутри городских стен и между дворцами. Наиболее знаменитые памятники, остатки донжона Манар и дворца Ал-Бахр, т. е. «при бассейне», невозможно датировать даже приблизительно по причине переделок, которым они подверглись за последние 150 лет. Здесь мы можем отметить прежде всего грубоватость стиля крепости, который предвещал появление дворцов-цитаделей последующего периода и придавал им скорее черты малоизящного горного логовища, чем великолепного обиталища владыки. Напротив, в Кордове или, точнее, в ее пригороде, избранном для своей резиденции великим Абд ал-Рахманом III, град правителя Мадинат-ал-Захра, расположившийся на склоне, нависающем террасой над плодородной долиной реки, демонстрировал совершенно определенное стремление к роскоши, и обнаруженные там среди многочисленных второстепенных сооружений приемные залы позволяют оценить все значение аудиенций государя. В этом легко усмотреть, как уже говорилось, архитектурную транспозицию организации, приданной самым могущественным умаййадским сувереном Испании своему центральному правительству и двору, и тем не менее общие размеры резиденции (четырехугольник 1500 х 700 м, на котором располагались покои правителя, соборная мечеть и кварталы, населенные гвардией и сановниками) не превышали площади одного только халифского дворца в Самарре: такая редукция масштабов соответствовала статусу малой локальной испанской династии в сравнении с великими аббасидскими владыками империи. Наконец, в газневидских провинциях Восточного Ирана, в Газне, руины которой до сих пор мало изучены, и, особенно, в Бусте, где монументальный ансамбль Лашкари-Базар уже привлекал наше внимание, мы находим явные копии дворцовых сооружений эпохи аббасидского расцвета. Здания, построенные Махмудом и его преемниками на пустынной территории, превозносимой древними географами за богатство поливного сельского хозяйства и процветание торговых заведений, в точности воспроизводили типичные модели, известные нам по Самарре, начиная от осевой перспективы дворца правителя до принципа последовательного возведения среди садов и эспланад разновременных обиталищ, каждое из которых соответствовало желанию нового принца. Забота об оборонительной функциональности здесь явно проигрывает сознательному стремлению подражать пышности древних: можно отметить, например, типично иранские конструктивные детали, такие как устройство четырех айванов, расположенных крестом вокруг центрального двора.

Это придворное искусство, которое столь ярко воплотилось в сооружениях великих аббасидских халифов, пережило в X в. свой расцвет одновременно во всех, даже самых отдаленных провинциях империи и было подорвано внутренними беспорядками и трудностями, нараставшими в империи с XI в. Разумеется, обычаи, связанные с прославлением суверена, в дальнейшем закрепятся в исламской среде, и династии, появившиеся гораздо позднее на вершине имперской власти, в свою очередь, как Османы в их стамбульских сераях, Сефевиды в исфаханских шахских дворцах или Моголы с их безмерными делийскими или агрскими «фортами», переймут традиции пышного аббасидского двора. Но пока не наступит это запоздалое возрождение, мелкие локальные суверены постсельджукидской эпохи будут довольствоваться резиденциями более скромных размеров, обустроенными, конечно, с учетом престижа государя, но в пределах, обусловленных все более настоятельной потребностью безопасности. То было время дворца-крепости, гораздо более близкого в своей организации укрепленным замкам в Западной Европе той же эпохи, чем импозантным резиденциям повелителей, характерным для прежней исламской цивилизации. Образцы таких строений, соперничающих в обороноспособности и прочности, можно найти повсюду: от иранских кирпичных замков в диких горных теснинах, примером которых являлся Джам (Фирузкух) или знаменитый замок в Аламуте, до цитаделей в Сирии и Анатолии из прекрасного камня, в которых обитали повелители небольших эмиратов, порожденных тюркским вторжением. Именно такие шедевры военной архитектуры стоят, например, в Дамаске, Халебе, Баальбеке, Бостре, Амиде или Харпуте, до сего дня сохраняя внушительные системы дозорных путей и башен, но имея значительные разрушения во внутренних зданиях, где правитель со своей свитой проживал в обстановке, уже очень отличной от условий аббасидской эпохи.

* * *