Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса

Таким образом, «политика умиротворения» Гитлера имела и существенную внутриполитическую подоплеку: переход от поощрения и провоцирования к противостоянию его агрессии и сдерживанию её объективно потребовало бы от Англии увеличить производство вооружения и в целом нарастить промышленное производство, что неизбежно увеличило бы не только численность, но и общественно-политическую значимость рабочего класса. Понятно, что последнее воспринималось английской элитой как значительно более серьезная угроза, чем духовно близкий ей германский фашизм [273].

Ведь в самом деле: в принципе невозможно было провести перевооружение, избежав при этом «чрезвычайного увеличения роли организованного рабочего класса в обществе… Нельзя забывать об этом, говоря о “политике умиротворения”. В результате “странная” война явилась попыткой и после объявления войны сохранить порядок, существовавший в довоенные годы» [279]. Порядок, при котором (по словам Невилла Чемберлена, обращенным к королю Георгу VI) «Германия и Англия играют роль двух столпов, на которых держится мир в Европе, и являются оплотом против коммунизма» [80].

Этот оплот рухнул не только по объективным причинам, но и, как показано выше, в силу реализации очередной фазы британского стратегического плана по взаимному перемалыванию сил континентальной Европы и исторической России. С предельной ясностью этот план проявил себя в ходе подготовки усиления Гитлера ресурсами Чехословакии при помощи Мюнхенского сговора.

Многие современники и историки последующих времен отмечали (кто с искренним изумлением и недоумением, кто с яростным негодованием, кто с холодным пониманием), что «борец за мир» Чемберлен всеми силами «стремился дать Германии возможность начать экспансию на Восток» [80].

Советский Союз предлагал значительную военную помощь Чехословакии, включая 700 истребителей и 100 тыс. солдат, которые к тому моменту уже согласилась пропустить через свою территорию Румыния (понятно, что получение этого согласия в тогдашних политических обстоятельствах само по себе было исключительно сложной задачей,

– которую советская дипломатия блистательно решила). В результате Гитлер слезно жаловался Чемберлену, что «не почувствует себя в безопасности, пока не будет аннулирован договор [

о взаимопомощи] между Россией и Чехословакией». А Чемберлена тревожила возможность не прихода Советского Союза на помощь Чехословакии, а, наоборот, Чехословакии – Советскому Союзу, и он в ответ прямо спрашивал Гитлера: «Предположим, что… Чехословакия не будет более связана обязательствами помогать России в случае нападения на неё…; решит ли такое положение дел ваши затруднения?»

[187], – показывая, что реальным интересом Англии является нападение Германии на Советский Союз, а Чехословакия волнует её представителей лишь как возможная помеха этому главному делу.

Именно поэтому в годы проведения «политики умиротворения» Гитлера Англия последовательно и неизменно решительно отвергала «все предложения со стороны сильной и влиятельной оппозиции внутри Германии» [80]: британская расистская элита рассматривала немецких противников Гитлера как предателей не только собственной Родины[145][197], но и общего дела сохранения принципов расовой чистоты и власти, основанной на принадлежности к расе [80].

Демонстрация Гитлером в 1938 году намерения напасть на Чехословакию в силу заведомой безнадежности военной операции такого рода вызвало в Германии буквально всенародную панику.