Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории

Энергично сопротивлялся распространению Фридмановской модели К. Гедель, много лет работавший над доказательством того, что уравнениям Эйнштейна удовлетворяет мир, в котором все линии замкнуты. По Геделю, существование Вселенной складывается «из бесконечной последовательности тождественных циклов. В каждый момент времени мир находится в состоянии, в котором он уже находился бесконечное число раз. Поэтому каждый отдельный человек обретает в таком мире бессмертие. Завершив свою жизнь, человек в следующем цикле эволюции мира рождается вновь и повторяет свою предыдущую жизнь без каких-либо… изменений» [Лефевр В.А., 1996, с.203].

Современную версию такой картины предлагает альтернативная стандартной модели теория раздувающейся Вселенной: «Всегда будут существовать экспоненциально большие области… способные поддерживать существование жизни нашего типа» [Новиков И.Д., 1988, с.167]. Но существование таких областей «вне» Метагалактики исключает какие-либо контакты или преемственность, а потому речь идет о циклически замкнутых и не связанных между собой монадах. Эта своеобразная калька с «цивилизационного» подхода в исторической социологии выглядит как компромисс между статическим и циклическим архетипами.

Последний более отчетливо представлен моделями пульсирующей Вселенной. Их крайним вариантом является сценарий, который, согласно естественнонаучным представлениям, должен реализоваться в том случае, если реальная плотность вещества в Метагалактике (пока достоверно не установленная) выше критического значения. Тогда приходится допустить, что Вселенная уже достигла эпохи «расцвета» и в последствии вступит в обратную фазу цикла: расширение сменится сжатием, в итоге которого «ничто не сможет пережить огненный финал катастрофического всеобщего коллапса» [Спитцер Л., 1986, с.34].

В самые последние годы российские ученые разработали космологическую теорию, свободную от идеи Большого Взрыва и исключающую «разбегание» галактик: спектральные эффекты красного смещения объясняются изменением плотности гравитационного поля, которая регулярно колеблется с периодом в сотни миллиардов лет [Логунов А.А., 2000], [Григорян С.С., 2002]. В нашей классификации эта оригинальная теория, безусловно, принадлежит к числу циклических моделей.

Картина последовательной деградации в стандартной космологической модели связана прежде всего с предположением, что плотность вещества ниже критического значения. Тогда расширение Вселенной продолжится до бесконечности, все космические объекты исчерпают запасы энергии и «превратятся в огромные застывшие глыбы, скитающиеся в беспредельных просторах Метагалактики» [Розенталь И.Л., 1985, с.48].

Предложена и более заостренная «энтропийная» версия: история Вселенной от Большого Взрыва – последовательный рост совокупной энтропии, имевшей нулевое значение в «космическом яйце»; возникновение же жизни и общества суть естественные механизмы интенсификации разрушительных процессов [Хазен А.М., 2000], [Азимов А., 2001]. Параллель с вейсмановской концепцией онтогенеза (см. раздел 2.1) и с концепцией тепловой смерти общества (см. раздел 2.2) бросается в глаза.

Наконец, «прогрессистская» картина космической эволюции восходит к работам немецких философов Г. Фихте, А. Гумбольдта, а также когорты мыслителей XIX – начала XX веков, названных русскими космистами (см. [Гайденко П.П., 1990], [Казютинский В.В., Дрогалина Ж.А., 2001], [Назаретян А.П., Новотный У., 1998]).

Вступив в заметное противоречие с естествознанием своего времени, они первыми решились представить разум как самостоятельный конструктивный фактор с теоретически и практически неограниченными возможностями, а распространение разумной деятельности за пределы планеты-колыбели – только как дело техники. С властью человека над внеземным пространством будут нарастать космический порядок и гармония, прогресс и совершенствование которых бесконечны.

Такого не могли себе позволить ни Дж. Локк, ни Ж. Кондорсе, ни Ф. Энгельс и никто другой из философов, жаждавших законченного оптимистического мировоззрения, согласованного с классическим естествознанием.

«Чудаки-космисты» бросили вызов естественнонаучному мышлению верой в его безграничную силу. Космизация прогрессистского мировоззрения беспрецедентно универсализовала человеческие разум и волю (А.Ф. Лосев [1978] писал, что до Фихте философия была неспособна на такую абсолютизацию человеческой , не трансцендентальной личности) и дала импульс техническим идеям, положившим, в свою очередь, начало космонавтике. Вместе с тем здесь в очередной раз «безбрежный оптимизм» обернулся типично кризисогенными настроениями и этически сомнительными, а подчас просто чудовищными рекомендациями. [3]