Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории

Органические молекулы формировались в космических облаках, кометах, атмосферах планет-гигантов и их спутников и т.д., и, по данным радиоастрономии, широко распространились в космосе [Аскано-Араухо А., Оро Дж., 1984].

Имеется, правда, повод для сомнений в «нормальности» той космической зоны, в которой возникла и развивалась известная нам жизнь. Такой повод дали новейшие открытия астрономии.

Еще Дж. Бруно был убежден, что каждая звезда, подобно Солнцу, окружена вращающимися вокруг нее планетами. Но на протяжении столетий это оставалось правдоподобным предположением, не подтвержденным прямыми наблюдениями. Как отмечалось (подраздел 3.1.2), только в 90-х годах ХХ века было впервые зафиксировано наличие планет за пределами Солнечной системы – экзопланет. Этот триумф науки вызвал, однако, неожиданную растерянность. «Чем больше мы узнаем об экзопланетах, тем меньше понимаем Солнечную систему», – говорил известный астроном Л.В. Ксанфомалити в марте 2002 года на конференции в Государственном Астрономическом институте им. П.К. Штернберга.

Дело в том, что планетные системы соседних звезд построены несколько иначе и, в некотором смысле, более «естественно»: крупные планеты расположены ближе к центру, чем мелкие. У нас же отчего-то все получилось наоборот, так что орбиты самых маленьких планет – Меркурия, Венеры, Земли и Марса – находятся ближе к Солнцу, чем орбиты планет-гигантов.

Это загадочное для астрономов обстоятельство вовсе не безразлично для истории биосферы и общества. Например, по расчетам американца Дж. Ветерилла, если бы Юпитер на протяжении миллиардов лет не служил внешним экраном, притягивающим крупные тела, которые летят в направлении Солнца, то глобальные космические катастрофы на Земле происходили бы в 1000 раз чаще, т.е., в среднем, один раз не в сто миллионов, а в сто тысяч лет [Croswell K., 1992], [Spier F., 1996]. Сказанное особенно существенно для ранней биосферы. Не ясно, могла ли бы она сохраниться при такой частоте космических катастроф. Но если бы даже биосфера сохранилась, ее история и свойства были бы совсем иными; неизвестно, возникло ли бы в ней что-либо подобное цивилизации, и в какие сроки.

Данные о своеобразном строении нашей планетной системы имеют отношение к вопросу о вероятности существования жизни и разума в обозримых областях космоса (см. далее, в разделе 4.2), но не к вопросу о единстве и преемственности универсальной эволюции.

Хотя конкретный механизм качественного перехода от процессов высшего химизма к белково-углеводным молекулам (собственно биоте) все еще остается загадкой, широкое распространение углеродных соединений в космическом пространстве – надежное свидетельство того, что космофизические этапы эволюции шли «в направлении» жизни и разума.

Речь не просто о самопроизвольном снижении энтропии, примерами которого в учебниках служат превращения из газообразного в жидкое и из жидкого в твердое состояние. Как подчеркивают Дж.А. Келсо и Г. Хакен [Kelso J.A.S., Haken H., 1997], возникновение жизни не может быть связано с такими превращениями: для этого необходимы «неравновесные

фазовые переходы».

Вопрос о фазовых исторических переходах волнует не только биофизиков, синергетически образованных биологов и социологов, но и астрофизиков. Одна из интересных гипотез состоит в том, что пространство ранней Вселенной в фазе теплового равновесия было многомерным, каковым и теперь остается в сверхмикроскопических объемах. Образование 4-мерного пространственно-временного континуума произошло в результате одного из первых фазовых переходов, своего рода «исторической случайности» (historical accident ) [Thirring W., 1997]. Сократившаяся размерность пространства обеспечила растущее разнообразие структурных форм: теоретически показано, что в пространстве с бульшим количеством измерений не могли бы возникнуть устойчивые системы, «в них не может быть ни атомов, ни планетных систем, ни галактик» [Новиков И.Д., 1988, с.150].

Гипотеза пространственно-временного фазового перехода дает любопытный пример того, как в космофизической эволюции, подобно биологической и социальной, диверсификация системы по одним параметрам сопровождалась ограничением разнообразия по другим параметрам. Вырисовывающаяся таким образом универсальная зависимость будет подробнее рассмотрена в разделе 3.3.

А пока подведем предварительный итог. Тенденция, состоящая в повышении уровня организации, пронизывает всю историю физической Вселенной, включая космофизическую, биологическую и социальную стадии. Эта тенденция настолько универсальна, что некоторые физики заговорили о законе усложнения материи со временем и даже объявили его «одним из основных законов природы» [Панов А.Д., 2002]. Как будет далее показано, не совсем корректно объявлять законом эмпирическое обобщение, даже если оно охватывает данные за миллиарды лет.