Цвет боли. Подчинение

Он наблюдал, как она прошла к столу, держа чашку кофе в ладонях, как будто пытаясь наполнить все свое тело его теплом. Он бы предпочел обернуться вокруг нее. Он подарит ей все необходимое тепло и многое другое.

Терпение, Марк. Не торопись это, чувак. Не тогда, когда ты так чертовски близок. Ты слишком долго этого ждал.

Он умерил свое рвение и не спеша собирал тарелки и приносил их к столу, где сидела Ева. Это было потрясающее зрелище! В его доме в его одежде, все еще слегка помятой после того, как она встала с постели. Единственное, что могло бы улучшить его, – это если бы она просто встала из его постели.

Он поставил тарелку перед ней, наблюдая, как ее глаза расширились, а губы изогнулись в широкой улыбке.

– Мои любимые, – хрипло сказала она.

Он улыбнулся ей в ответ.

– Конечно. Ты думали, я не знаю, что ты любишь? Вафли с большим количеством масла и еще большим количеством сиропа. Кушай и наслаждайся. Я принесу молоко и бекон.

Она вздохнула:

– Я люблю их, но не могу позволить себе слишком часто. Они такие калорийные!

Марк покачал головой, возвращаясь к столу с напитками и тарелкой бекона.

– В твоей внешности нет ни одного изъяна, Ева. Абсолютное совершенство от макушки твоей красивой головы до кончиков красивых пальцев ножек.

Она покраснела, ее щеки стали розоватыми, почти такими же, как пальцы на ногах.

– Я не знаю, как это воспринимать… это изменение в наших отношениях. Я потерял равновесие. Буквально вчера я планировала отпустить тебя во многом так же, как я должна была отпустить Роберта. А сейчас …

Она в замешательстве подняла руку и позволила ей упасть к себе на колени.

– Этого не происходило, – мягко сказал он. – Ты могла подумать, что избавляешься от меня, дорогая, но я никуда не пойду. Я бы ждал столько, сколько нужно, но никогда не возникало вопроса о том, что я сделаю шаг. Просто так случилось, что ты сделала это первой.

Он наблюдал, как она обдумывает его заявление, как нахмурилась в испуге. Как будто она все еще пыталась понять все, что он ей сказал за последние двадцать четыре часа. А затем она опустила взгляд, фактически положив конец безмолвному созерцанию.

Она закусила вафлями, и он наблюдал, смакуя ее удовольствие от завтрака, который он приготовил для нее. Она была женщиной, не боявшейся показывать свое удовольствие даже в самых простых вещах. И он намеревался доставить ей гораздо больше удовольствия, чем вафли на завтрак. Он знает сотню способов ее испортить.

– Ты хотела знать, как это работает. Что именно ты имеешь ввиду? – спросил Марк.

Ее вилка замерла в воздухе, направляясь ко рту. Затем она положила ее, возбужденно облизывая губы.

– Ты должен знать, я имею в виду, что ты знаешь сейчас, что я совершенно новичок в этом. Я сказала тебе то, что хотела, но ты не сказал мне, что хочешь. Как ты ожидаешь, что это сработает. Что ты от меня хочешь. Что ты со мной сделаешь?

Она вздрогнула, когда сказала последнее, и он надеялся, что она представляет все то, что он с ней сделает. И эти образы заинтриговали и возбудили ее так же сильно, как и его самого.

– Я думаю, вопрос в том, что ты хочешь, чтобы я сделал с… с тобой.

В ее глазах вспыхнуло нетерпение – эмоция, которую он хорошо знал.

– Марк, пожалуйста. Не играй со мной в игры. Это важно.

Выражение его лица стало совершенно серьезным. Он наклонился вперед, его взгляд впился в нее.

– Это не игра, Ева. Не думай об этом даже на минуту. То, что я чувствую к тебе, то, что я хочу сделать с тобой, – это не игра. Отнюдь.

– Тогда помоги мне, – умоляюще сказала она. – Я в растерянности. Мне нужна твоя честность. Мне нужно знать, о чем ты думаешь. Мне нужно знать, как ты это видишь.

– Я думаю, – осторожно сказал он, – что если мы хотим вникнуть в подробности наших отношений, я бы предпочел делать это в гостиной, где я могу хотя бы прикоснуться к тебе, когда я расскажу тебе о своих ожиданиях, а ты опишешь свои собственные.

– А что, если я не знаю, чего хочу?

Он чувствовал, как она нервничает. Он знал, что она была опасно близка к истерике. Независимо от его нетерпения, независимо от его безотлагательности потребовать того, чего он хотел и чертовски долго хотел, ей требовалось деликатное обращение и все заверения, которые он мог ей дать, оставаясь твердым. Он не мог – не хотел – позволить ей выскользнуть сквозь пальцы, когда, наконец, получил ее именно там, где он хотел.

– Знаешь, дорогая, – мягко сказал он. – Ты была достаточно чиста прошлой ночью. То, что ты больше не общаешься с незнакомцем, не означает, что все меняется. Во всяком случае, ты должна быть со мной намного свободнее и без ограничений. Я хочу знать все, что происходит в твоей хорошенькой голове. И ты получишь все. Это я могу гарантировать.

Она встала, кипя от нетерпения и нервозности.

– Тогда давай сделаем это. Я хочу знать. Мне нужно знать, прежде чем принимать какие-либо решения.