Цвет боли. Подчинение

Марк поймал ее за руку, притянул к себе, желая просто прикоснуться к ней, как он хотел с того момента, как она вошла в его кухню. Он погладил ее щеку и смотрел, как ее глаза загорелись от удовольствия. Это был взгляд, которым он будет наслаждаться всю оставшуюся жизнь. Потому что она его видела. Наконец она увидела его.

Марк провел ее в гостиную и сначала сел на кожаный диван, а затем притянул к себе Еву. Она на мгновение застыла, а он просто ждал. Затем она расслабилась и растворилась в его объятиях, положив голову ему на плечо.

Он чувствовал запах своего шампуня, чувствовал легкую влажность, которая не исчезла, когда она сушила волосы феном после душа. Марку нравился ее запах. Если бы он поступил по-своему, она бы все время пахла им. Он закрыл глаза, наслаждаясь моментом – и мыслью – что, наконец, Ева будет его. Нет, она еще не озвучила свое решение, но ему было интересно, знает ли она, что он уже видел принятие в ее глазах.

Да, она нервничала, но Марк также видел согласие, тлеющее в этих великолепных голубых глазах. Ожидание пробежало по его спине, распространяясь из паха, пока его яйца не заболели от этого.

Ева приподняла голову, чтобы увидеть его, а затем, к его удивлению, прикоснулась к нему. Провела кончиком пальца по его щеке. Прикосновение было мягким, как крыло бабочки, и все же он чувствовал его до глубины души. Оно прожгло путь по его коже, все его тело ожило от ее прикосновения.

– Скажи мне, Марк. Будь честен со мной. Что будет значить принадлежать тебе? Чего ты от меня ждешь? Мне нужно знать это. Мне нужно знать, что я должна делать. Что ты хочешь, чтобы я сделала.

– Это будет значить… все, – выдохнул он. – Для меня, и я надеюсь, для тебя тоже. Ты будешь моей, Ева. Во всех смыслах этого слова. Моя и ничья больше. Я позабочусь обо всем, что тебе нужно. Предоставь все, что ты можешь пожелать. В обмен на твою покорность я дам тебе гребаный мир на блюде. Я буду дорожить тобой, защищать тебя, баловать и баловать тебя бесконечно.

– Для меня это звучит как отличная сделка. Но что насчет тебя, Марк? Что получишь ты?

– Тебя, – просто сказал он. – Только тебя, Ева. И поверь мне, когда я говорю, что этого достаточно. Это все, что я хочу. Это все, что мне нужно. Только тебя.

От тоски в ее глазах перехватило дыхание. Она не преувеличивала. Она была такой же одинокой и болезненной, как и он последние три года.

– И что ты со мной сделаешь? – прошептала она. – Как ты будешь проявлять свое господство? И ты хочешь моей покорности только в постели, или она будет распространяться и за пределы спальни?

– Что бы ты предпочла? – спросил он, возвращая вопрос к ней.

Она покачала головой, ее губы сложились в напряженную, решительную линию:

– Я уже сказала тебе, что хотела. Пришло время дать мне представление о том, что ты имеешь в виду. Я хочу все, Марк. Без сахарного покрытия. Я хочу точно знать, чего ты хочешь.

– Я хочу все, Ева. Под этим я подразумеваю, что хочу твоего полного послушания в спальне и вне ее. Ты можешь подумать, что я сажаю тебя в клетку, но дорогая, это будет самая позолоченная клетка в мире, и на земле не будет женщины, которая была бы более любимой или избалованной, чем ты.

Она втянула воздух, ее глаза расширились.

– Я думаю, что то, что ты спрашиваешь и что хочешь знать, относится больше к физическим аспектам наших отношений. Я прав?

Она кивнула, и ее щеки снова приобрели осхитительный оттенок розового.

– Мне нравится полное подчинение, но это больше, чем просто подчинение физическое. Это также полная эмоциональная покорность. И в некотором смысле эмоциональное подчинение гораздо более мощное и более ценное дело. Это большая честь, и я не говорю это легкомысленно. Женщина может отдавать свое тело и никогда не делиться своим сердцем, своим разумом, своей душой. Но женщина, отдающаяся полностью телом и разумом, – самый ценный из подарков. Я не обманываю себя, думая, что когда-либо женщины, с которыми я был, давали мне что-нибудь, кроме своего тела. И меня это устраивало, потому что у них тоже не было моего сердца. Мы делили наши тела и не более того.

Марк остановился на мгновение, позволяя ей впитать его искренние слова. Смотрел, как она обдумывала их, ее глаза отражали мириады эмоций. Затем он прикоснулся к ней, как она касалась его, нежно провел кончиком пальца по линии ее подбородка и, наконец, коснулся мягкости ее губ.

– С тобой, Ева, все будет по-другому. Намного лучше. Намного больше. Физически? Мне нужен полный и беспрепятственный доступ к твоему телу. Я буду делать то, что мне заблагорассудится. Бондаж, порка, границ нет. Мне нравится причинять боль, доставлять удовольствие. Боль может быть самым сладким из удовольствий, если ее правильно лечить. Я больше ничего не хочу, кроме как видеть на тебе свои отметины. Румянец после того, как я выпорю твою сладкую попку. Я хочу связать тебя так, чтобы ты была совершенно беспомощна и в моей власти, но, дорогая, я буду иметь к тебе самую нежную милость.