Цвет. Захватывающее путешествие по оттенкам палитры

Наконец мы подошли к полуразрушенному зданию 1960-х годов. «Я хотела бы задать несколько вопросов об индиго», – оптимистично сказала я мужчинам у двери. О встрече я не договаривалась – и задумалась, не отмахнутся ли они от меня. Вместо этого они попросили меня оставить подпись в регистрационной книге. Когда я остановилась, чтобы заполнить колонку, с кем я встречаюсь, мне сказали: «Доктор Санджаппа», – и я внесла это имя в соответствующий раздел. Я немного подождала в комнате, полной шкафчиков для образцов, пахнущих нафталином, а затем меня провели в кабинет с кондиционером, на двери которого красовалась табличка «Заместитель директора».

Одетый в рубашку из батика с узором из серебряных листьев доктор Муниренкатаппа Санджаппа сидел за своим столом. На стене висела потрепанная гравюра, изображавшая Уильяма Роксбурга, управляющего садами с 1793 по 1813 год. Я читала восторженные письма Роксбурга об экспериментах с индиго и кошенилью и была рада узнать, как он выглядел: маленький человечек с проницательным лицом и яркими глазами, который, хотя и был одет в душный галстук и георгианский сюртук, выглядел так, словно был бы намного счастливее в рубашке садовника. Доктор Санджаппа сказал, что Роксбург является своего рода героем Ботанического сада – он сделал много хорошего для индийской ботанической истории, в частности, заказал в 1780-х годах три тысячи изображений местных растений.

«Было бы удивительно, если бы эти картины уцелели», – подумала я. «О да, у нас есть они все – тридцать пять томов», – сказал Санджаппа и отослал коллегу в архив. Мужчина вернулся с восьмым томом, в котором была глава с описанием индиго. Когда я открыла ее, кожаный переплет выпал из моих рук, и я обнаружила, что смотрю на двухсотдвадцатилетние изображения двадцати трех разновидностей Indigofera. Я уже видела изображения индиго в книгах, но только в этот момент мне стало понятно, насколько разнообразным может быть этот вид растений. Там была моя старая знакомая Indigofera tinctoria – главный коммерческий вид как в Ост-, так и в Вест-Индии, и которую я все еще не увидела, так сказать, во плоти, а рядом с ней была изображена очень удачно названная Indigofera flaccida

с ее гибкими листьями. Следующая страница была посвящена Indigofera hirsuta с ее крошечной синей бородкой, а также моему новому любимцу – purpurescens – с его изобилием великолепных пурпурных цветков, охраняемыми батальонами круглых листьев, рядами вытянувшихся вдоль стебля. Краски почти не выцвели за два столетия, хотя, к сожалению, бумага уже давно начала свой путь к разложению в условиях тропической влажности.

«Некоторые люди считают, что tinctoria лучше всего подходит для окрашивания, – сказал доктор Санджаппа. – Но Роксбург всегда говорил, что в coerulia больше синей краски. Это название означает „небо”». Доктор рассказал мне, что Indigoferas

могут расти где угодно, от самых жарких пустынь до самых высоких гор, и что существует несколько сотен видов этого растения. «По большей части это кустарники», – сказал он. Но, хотя ни одно из них не дотягивалось до купола собора, как я представляла себе в детстве, одна разновидность могла вырастать на три метра или даже больше, если у нее появлялась такая возможность. Еще одна общая черта Indigoferas, не считая смутного голубоватого тона, состояла в наличии крошечных двойных волосков, которые под увеличительным стеклом выглядели как летящие чайки.

Доктор Санджаппа, казалось, обладал необычайно обширными знаниями в этой области, огромными даже для директора самого важного собрания растений страны. Индиго был предметом его докторской диссертации, объяснил он, и, хотя его работа теперь включала многое другое, его до сих пор привлекал этот вид растений. «Из шестидесяти двух сортов индиго, растущих в Индии, я собрал пятьдесят восемь», – сказал доктор. Среди них он обнаружил шесть неизвестных ранее, назвав почти все в честь окружающей среды, где они росли, хотя один вид – Indigofera sesquipedalis – был назван наполовину шутливо, потому что его листья были длиной в полфута (около 15 см), и доктору Санджаппа понравилось обозначающее это латинское слово. Он рассказывал мне, как во время одной гималайской экспедиции в поисках индиго он и еще трое сотрудников разбили лагерь на высоте пять километров и поднимались в разреженном воздухе еще на километр выше каждый день в течение сорока дней – настолько сильным было их желание пополнить коллекцию растений.