Цветок Лилии

Стоило Лиле закрыть в глаза, как в следующую секунду она провалилась в очередной кошмарный сон. Она просыпалась каждый час, переворачивалась на другой бок, и возвращалась в один и тот же сюжет. На четвертый раз она уже почти не боялась, осознавая, что спит, но взять полный контроль над своими действиями у нее не получалось.

В шесть утра она проснулась в последний раз. Простыня свернулась в комок, футболку можно было отжимать от пота, подушка валялась на полу, а одна нога запуталась в пододеяльнике. Засыпать больше не хотелось, поэтому Лиля лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Алиса спала, ее перебинтованные ребра равномерно и спокойно расширялись на вдохе и опускались на выдохе.

Нащупав выключатель, Лиля переключила его. Загорелась настенная лампа, тускло освещая комнату. На полках над телевизором стояли старые книги, одна деревянная шкатулка, хрустальная ваза, давно засохшая верба… И ни одной фотографии, точно, как в квартире отца.

На спинке дивана обнаружился пульт, Лиля включила телевизор, убавив громкость до минимума, чтобы не разбудить Макара. Искать интересную программу в шесть утра по телевизору — тот еще вид мазохизма, так что Лиля остановилась на передаче «В мире животных» и закуталась потеплее в одеяло, скрыв под ним пол лица.

Спустя час интересных фактов о жизни сурикатов Лиля решила, что на с нее довольно. Она собрала свои вещи и, натянув на себя джинсы, тихо прошмыгнула через лестничную площадку домой. Алису она оставила спать, решив, что чуть позже утром разбудит Макара и они вместе перенесут ее, чтобы ничего не повредить.

Отец храпел на всю квартиру так, что первые ноты было слышно еще у входного проема. Крепления, на которых держалась дверь, переломились. Лиля надеялась, что не придется заказывать новую дверь, но даже она видела невооруженным глазом, что чинить что-либо здесь бесполезно.

Футболка Макара полетела в стиральную машинку, а на кухне в это время закипал чайник. Лиля нарезала себе пару бутербродов, переоделась, собрала сумку в университет, привела себя в порядок. В зеркале она увидела месиво, совсем не похожее на лицо: отек после слез и сна еще не спал, цвет кожи уже казался серым, настолько кровь не хотела подступать к щекам, о синяках под глазами лучше вообще промолчать. Лиля чувствовала себя выжатой как лимон. Абсолютная пустота. Она сидела на кровати в своей комнате и смотрела на стену, в то место, куда отец пнул Алису. Лиле даже не хотелось плакать. Она слышала, как стучит о грудную клетку ее сердце, но не чувствовала его внутри. По телу бежали мурашки от сквозняка, который задувал из входного проема, но Лиле не было холодно. Она слышала храп отца в соседней комнате, и не боялась того, что он скоро проснется. Ей было безразлично все. Она не видела смысла переживать о чем-то или испытывать какие-либо чувства. Для чего ей обращать внимание на внешний мир, если он такой ужасный? Лиля скрутилась калачиком на диване, и погрузилась в себя. Она даже не сразу услышала, как свистит чайник на кухне, а когда осознала это, не хотела вставать. Она просто не находила сил. Все, о чем она переживала в этот момент — это Алиса. «Вот она поправится, — думала Лиля, — и моя жизнь совсем потеряет смысл. Я буду жить на автомате, как робот. Как телефон, у которого нет хозяина. Ему никто не пишет и не звонит. Он тратит свой заряд батареи на поиск сигналов, но все без толку. Этот номер никто не наберет, просто потому, что он никому не известен. У него нет владельца. Он ничей. Он никому не нужен».

Чайник все же пришлось снять с плиты. Лиля оставила его остывать и не стала заваривать чай. Она посмотрела на свой завтрак из двух кусочков хлеба с сыром и ушла обратно к себе. Дрожь скопилась где-то в желудке. Было страшно оттого, что в следующий раз ему под руку может попасться сама Лиля. Она хорошо помнила мамины синяки по всему телу, и ее полуночные стоны от боли и оглушительные шлепки отца.

Еще с час Лиля просто лежала на своей кровати и дрожала, пытаясь взять себя в руки, а время близилось к началу учебного дня. Алиса все еще отсыпалась после вчерашних приключений. Дверь в спальню Макара была заперта. За ней слышалось его ровное дыхание. Лиля постучала, испытывая самую огромную неловкость, какая только существует на свете.

— Макар?

Послышалось шевеление. Лиля позвала еще раз, и он окончательно проснулся.

— Прости, что приходится будить тебя, но я боюсь, что не смогу унести Алису одна, — Лиля прикусила губу и ткнула себя кулаком в лоб, крепко зажмурившись. — Я все еще боюсь к ней прикасаться, — она встряхнула руками и шумно выдохнула.

— Сейчас, — послышалось за дверью.

Макар вышел из комнаты через несколько минут. Щетина, которую вчера было еще не слишком заметно из-за светлых волос, за ночь выросла и потемнела. Волосы на голове стояли дыбом, точно как у Сергея Александровича. Макар протирал глаза, смахивая с них остатки сна. Он приоткрыл один глаз, все еще потирая второй, и сморщился, увидев бодрую Лилю.

— Когда ты проснулась? — спросил он тяжелым голосом, не отошедшим ото сна.

— Где-то в шесть.