Цыганское проклятье

Неведомая сила, удерживающая на месте, вдруг отпустила Степана, и он со всех ног помчался в дом.

Матвеич лежал на том же месте. Бледность с лица еще не сошла, но уже заполнялась розовыми пятнами. Степка не знал, хорошо это или нет, но радовался любому изменению. Розовеет – значит, оживает. Только мечется, как при лихорадке.

Увидев Степана, генерал перестал метаться и посмотрел на него в упор. Тот сделал пару робких шагов, упал на колени перед лежанкой и взвыл в голос:

– Жив! Жив, батюшка-кормилец!

– Полно те, Степка, не блажи. Ты же не баба. Не таким я тебя воспитать хотел! Другим. Ты же мне как сын был, с той поры как здесь поселился! Так и будь сыном! Вырастешь – поместье на тебя останется!

– Бредит! – тихо вздохнула Фекла и посмотрела на монаха, стоявшего в изголовье дивана. – Степка в поместье родился и вырос. Его отец конюхом тут служил. А когда помер, господин наш Степана на его место определил. Видел, что старается парень и работу свою знает. Степке тогда всего пятнадцать годков и стукнуло.

– Права ты, Фекла, – генерал улыбнулся синюшными губами, – бред все это и есть. И то, что я тебе про тайник, Степан, говорил – тоже бред! Забудь. Думал, помру, вот и шла из меня глупость всякая. А теперь ступайте. Павлу постелите в гостевой. Накормить не забудьте. Он теперь тут жить станет, пока я не поправлюсь. Ведь не откажешь мне? – Силантий нашел его мутным взглядом. – Награжу щедро… Хотя бы до приезда дочери…

– Не откажу. – Он ступил вперед. – Только не за золото ваше, а за совесть мою.

Прошло две недели. Пролетели, будто и не было. Павел жил в имении генерала Русалова, только иногда уезжал в город, чтобы привезти чудодейственных настоев, от которых Силантию Матвеевичу становилось только лучше. Уже и раны затянулись, и бледность прошла. К тому же из столицы вернулась его дочь, Марья, и стала при отце сиделкой.

Павел смотрел на их крошечную семью и улыбался. Правда то, что Силантий говорил. Его дочь Марьюшка – ангел! И ему очень с ней повезло. Когда они вместе, с лица старого генерала не сходит счастливая улыбка. Но когда дочь уходит, все меняется. Какое горе он пережил? Какие страхи его пытают и заставляют кричать во сне?

Силантий каждый день ходил к пруду. Он не знал, почему это проклятое место его притягивает. Уже и раны затянулись, и душа почти не болит, а чуть свет – спешил генерал на проклятое место. На что надеялся, и сам не понимал.

Сегодня все было иначе.