Туарег 2

– Да хватит уже! – вспыхнул Хулио Мендоса. – Не время спорить попусту! Мы тебя просим, а если предпочтешь, то умоляем, чтобы ты попытался убедить этих «презренных вшивых», которых мы думали запросто уничтожить, а теперь готовы спустить перед ними штаны взамен на чуток воды.

– Почему получается, что всякий, кто начинает войну, убежден, что выиграет ее играючи, но всегда кончает тем, что готов на что угодно? – тихо, будто самому себе, произнес Сэм Мюллер. – Ладно, сделаю все что смогу, – добавил он. – Кто-нибудь предусмотрел прихватить с собой белый флаг?

– Твой сарказм неуместен, – нахмурился Бруно Серафиан. – Напомню, что идея сдаться была твоя.

– Ну что же, раз моя, придется ее отстаивать.

Южноафриканец вытащил из заднего кармана брюк грязный помятый платок и старательно привязал его к стволу винтовки. Затем решительным шагом направился к выходу, не без юмора прокомментировав:

– По меньшей мере надеюсь, что у них есть представление о белом флаге и они не разнесут мне голову, прежде чем я открою рот.

Как только он вышел под жгучее утреннее солнце, один из раненых, обращаясь к Механику, спросил:

– Думаешь, они его выслушают?

– Не знаю, – ответил тот. – Единственное, что знаю: сейчас мы должны сидеть тихо, чтобы не тратить силы, так как восполнить их может только вода, а у нас ее нет.

Жара с каждой минутой усиливалась все больше, и уже трудно было представить благоприятный исход. Потерявшие надежду люди впали в забытье, даже раненые не стонали.

Сэм Мюллер прекрасно знал, что пот – самый страшный его враг, а посему, когда углубился в каменный лабиринт с поднятым белым флагом, шел очень медленно, стараясь держаться в скудной тени, то и дело оглядывая скалы. Противник не дремлет, может выстрелить в упор. И в то же время он надеялся, что его заметят.

Он прошел уже больше километра. Хотелось курить, но сигарет у него при себе не было. Снял фляжку с ремня, смочил губы, и тут за его спиной прозвучал повелительный голос:

– Положи винтовку на землю!

Мюллер подчинился, очень медленно повернулся и увидел человека, одетого в длинный балахон синего цвета. Лицо его было закрыто полоской синей ткани от тюрбана. Туарег наставил на него современную винтовку с оптическим прицелом. Откуда он возник, даже такому опытному профессионалу, как Сэм, было непонятно.

Парламентер поднял руки, показывая, что не собирается нападать, и спокойно сказал:

– Я пришел с миром!

– Я уже понял! Чего ты хочешь?

– Переговорить.

Гасель Сайях на мгновение задумался, затем жестом дал понять, чтобы Сэм следовал к выступу в скале, дававшему небольшую тень.

– Говори! – сказал он, усаживаясь и жестом приглашая сесть белого.

– Мы хотим положить конец этому нелепому столкновению, – начал Сэм. – Проявив добрую волю, можно добиться, чтобы никто больше не страдал.

– Каково твое предложение?

– Мир в обмен на воду.

– У нас мало воды.

– Мы обойдемся малым, чтобы пережить, пока за нами прибудет самолет.

– Кто мне может дать гарантии, что с его прибытием не возобновится вражда? – задал вопрос туарег.

– Вот потому-то я и пришел. Если мы достигнем соглашения, мы все выиграем.

– Когда должен прибыть ваш самолет?

– Точно не знаю. Крайний срок – послезавтра.

– И как я узнаю, что с ним не прибудет подкрепление?

– Я сам этого не знаю, – честно ответил Сэм Мюллер. – Но мне известно, что не так-то легко быстро набрать людей, готовых ринуться в такое место, как это. – Он поднял руки раскрытыми ладонями вверх, что можно было интерпретировать как крайнюю усталость или бессилие, а может, мольбу. – Единственное, чего мы хотим, так это убраться отсюда как можно быстрее, – продолжил он. – Это не та миссия, из-за которой стоит проливать кровь.

Гасель Сайях задумался, впившись взглядом в своего собеседника, и наконец сухо спросил:

– За что вы убили юношу?

– Я не убивал, и можешь мне поверить, если б знал, что произойдет, помешал бы. Для меня это было неожиданностью.

– Я понял. Это был твой шеф?

Получив утвердительный ответ, туарег спросил:

– Это тот, кого зовут Механиком?

– Откуда тебе известно?

– Я знаю намного больше, чем ты думаешь. – Глаза туарега улыбнулись. – Я знаю и то, что попробовать заключить «честный мир» вас вынудила жажда, а не какие-то иные соображения.

– Да, ты прав, – кивнул Мюллер. – Но мы никогда раньше не сдавались без борьбы.

Гасель Сайях буравил взглядом белого наемника:

– Вы сдадитесь, и ты это знаешь. Без воды вы не сможете приказать вашим собственным рукам держать оружие.

– Вполне возможно.

– Уверен. Мы, туареги, очень много знаем о последствиях жажды, поэтому даже самому злейшему врагу не пожелаем такой ужасной смерти. – Он наставил на наемника палец. – Будь уверен, при любых других обстоятельствах я бы никогда не согласился на переговоры. Мы бы вас вырезали без малейшего сожаления, однако законы моего народа очень строги в этом отношении. Использовать жажду как оружие можно, но нельзя доходить до крайности – убивать ею.

– Мне это кажется справедливым, – согласился Сэм Мюллер. – Никто не должен переносить такие страдания.