Тучи идут на ветер

— Погоди, — некстати вспомнил Григорий. — Давеча опять донимал тот дедок… За коня. Хоть бы бумажку ему выдал взамен, мобилизован, мол. Кадетов боится.

— Ты, Шевкопляс, не принимай все так близко к сердцу. Жалобщики будут до той поры, покуда твои снабженцы не обеспечат полк не только фуражом, но и провиантом, одежой. А что касаемо дедка… У него четверо сынов у белых. А самому не на чем ускакать. Вот и донимает. До меня он не суется.

Забылся, выдернул свою левую из перевязи. В самое сердце стрельнула боль. Превозмогая ее, водворил руку на место, поднялся с скрипучей лавки.

До тачанки проводил Федор. Вглядываясь в закру-тевших сумерках ему в лицо, шепотом спросил:

— Дорогу знаешь?

— Язык до Киева доведет.

— В Кутейниковской, гляди, калмыки… По сведениям разведки, полк формируется. Вы к свету туда должны прибыть.

Устроившись удобнее рядом с пулеметом, Борис успокоил:

— Есть хлопцы… Доведут. А в самой Мартыновке и окрест все яры и балки знакомы. Рос я там мальцом, у бабки.

Полк нагнал Борис за Салом. Из тачанки пересел на Кочубея. И незачем, а подъехал к бричке со своим походным скарбом. На передке, рядом с возницей, сидела Пелагея. В коробе среди узлов калачиком свернулась медсестра. В самом деле спала то ли прикинулась? Не подняла головы, стянутой белой косынкой, не отругала за то, что двое суток не слазил с коня, пропустил перевязку…

Захотелось вдруг услыхать ее голос. Нынче в полдень после боя, вытирая окровавленный клинок, обегал взглядом обросший красноталом берег ерика: не попадется ли белая крестастая косынка?

Пелагея повернула лицо, едва слышно спросила:

— Наголодняка небось?

Борис круто сбил Кочубея на обочину. Рысью обогнул эскадроны, занял свое место в походной колонне.

3

Слобода Большая Мартыновка крайними дворами подступала к красноглинным правобережным кручам реки Сал.

Самая сердцевина слободы, сразу от церковной площади, добротные тесовые, реже каменные, дома под железом. Фронтоны, карнизы, наличники и огорожа богато отделаны резьбой. В задних дворах, за сараями, гремят цепями рябошерстные волкодавы.

За прочными засовами в сытом достатке живут прасолы, лавочники, перекупщики скота и хлеба, приказчики. До войны с немцами этот люд переарендовал у калмыков и казаков все ближние земли. Жирели — ставили новые дома, магазины, воздвигали ветряки и вальцовки, обзаводились бойнями, ссыпками.

Беднота ютилась в мазанках, по околицам. Обе революции она восприняла с радостью. Особенно осеннюю, последнюю. Солдаты-большевики создали ревком. На клич Советов густо повалили из мазанок и хат слобожане в партизанский отряд.

Локоть к локтю с большеорловцами и платовцами отбивались мартыновцы зиму до весенней распутицы от казаков. Донимал свой окружной атаман, генерал Попов. Не мог он смириться, что в его округе обольше-вичились две самые крупные слободы. Генерал беспрестанно слал в мятежные волости указы: грозился, увещевал, взывал к богу, обещал мужикам казачество, наделы земли, сенокосные угодья…

В конце апреля мартыновцы и орловцы на общих собраниях граждан постановили не подчиняться атаману. Делегация их принимала участие в работе окружного съезда большевиков в Великокняжеской; просила великокняжевцев ввести их в свой округ. Там же она во всеуслышанье заявила о своем согласии объединить партизанские отряды.

Но объединения не произошло. Выборные командиры не смогли преодолеть местничества. Разбавленные мобилизованными из зажиточных мужиков партизанские отряды потеряли прежнюю однородность, сбились с пролетарского шляха. Остался невыполненным приказ по революционным войскам Южной колонны от 4 июня 1918 года, утвержденный первым командующим 3-го Крестьянского Социалистического полка Васильевым. В нем предписывалось ему, Васильеву, приступить к формированию означенного полка. Командиром 1-го батальона назначался Шевкопляс, 2-го — Думенко и командиром 3-го батальона — Ковалев, большеорловец.

Шевкопляс, Никифоров и Думенко свели свои отряды, создав 1-й и 2-й батальоны; этим положили основу полку. Ковалев не осилил разноголосицы сальских отрядов — не организовал 3-й батальон.

В канун боев Григорий Шевкопляс, сменивший Васильева, отозванного командованием 3-й колонны Революционных войск Северного Кавказа, отправил на Сал директиву; в ней предписывались каждому отряду дата отхода и путь следования до места встречи. Большеор-ловцы — на Куберле, мартыновцы — через хутор Жиров, в Зимовники.

Ослушались сальцы и в этот раз.

Конные дружины донских станиц Семикаракорской и Константиновской скопом навалились на Большую Орловку. В три-четыре дня красные партизаны израсходовали и без того скудные боевые припасы. Обливаясь кровью, волоча за собой хвост беженцев, гольным штыком прорвались к соседям — в Большую Мартыновку.