Тучи идут на ветер

В сентябре генерал Денисов — командующий Донской армией — повторно двинул войска на Царицын. Основной удар пришелся в слабый стык котельниковцев с частями Ворошилова. К концу месяца донцы глубоко вклинились в оборону. Пали железнодорожные станции Гнилоаксайская и Абганерово. Считанные версты оставались до Сарепты — южного пригорода Царицына. Офицеры с высот уже наблюдали в бинокли за дымящимися заводскими трубами; на изгибах слепила глаза под осенним солнцем Волга.

Котельниковцы и Сальская группа, по-прежнему стоявшие на водных рубежах Сал и Курмоярский Аксай, оказались отрезанными от Царицына.

Кавалерийский полк вел бои с казачьей конницей. Донцы не наваливались крупными массами, действовали ощупкой, малыми подразделениями. Вновь сформированные сотни, из старших возрастов и зеленой куги, офицеры побаивались сразу вводить под клинки думен-ковцев, натаскивали на пехоте.

Ни свет ни заря в Ильинку явился Шевкопляс. У конников он бывал редко. Бойцы привыкли к тому, что каждый его приезд связан с каким-нибудь известием. Не ошиблись и в этот раз. От ворот, увидев Думенко возле коновязи, замахал бумажкой.

Продувая скребок, Борис подумал: приказ Военсовета СКВО о разворачивании полка в бригаду. Со дня на день ждал его. Знал, начальником бригады послан на утверждение он, но все же где-то в глуби шевелился холодок…

— Магарыч, Думенко! — Шевкопляс тяжело слез с седла. — Не вижу улыбки, конник. Труби построение, сам прочитаю твоим орлам. Нехай своими ушами услышат дорогой всему трудовому люду голос…

Нет, не приказ.

На церковной площади перед плотно сбитыми в общий строй эскадронами Шевкопляс зачитал телеграмму Пред-совнаркома Ульянова-Ленина: «Реввоенсовету Царицынского фронта. Передайте наш братский привет героической команде и всем революционным войскам Царицынского фронта, самоотверженно борющимся за утверждение власти рабочих и крестьян. Передайте им, что Советская Россия с восхищением отмечает геройские подвиги коммунистических и революционных полков Худякова, Харченко и Колпакова, кавалерии Думенко и Булаткина, броневых поездов Алябьево, Военно-Волжской флотилии Золотарева. Держите красные знамена высоко, несите их вперед бесстрашно, искореняйте по-мещичье-генеральскую и кулацкую контрреволюцию беспощадно, покажите всему миру, что социалистическая Россия непобедима!»

Возвращаясь в штаб, у ворот они придержали коней.

— Чего затоптался? Въезжай… Сам на магарыч набивался.

— Кой там! — отмахнулся Шевкопляс. — Федора ночью в Царицын отправили. Подштопают малость, да пооботрется там по штабам. Аппендицит схватил — клиника нужна. Как видишь, и штабу догляд требуется.

Протягивая руку, каким-то вялым вдруг голосом сказал:

— К мартыновцам правлюсь. Надо Ковалева в курс дела ввести. Мало чего со мной может приключиться.

Он оказался провидцем. К вечеру этого же дня у сальского железнодорожного моста его ссадил с седла вражеский осколок. Рана пустяковая, в мякоть, но много сошло крови. Тоже увезли в Царицын.

2

В разгар боев под Абганерово бронепоезд «Жучок» едва успел вырваться из Царицына. В подцепленном сзади вагоне-теплушке, набитом снарядами для трехдюймовок и патронами, прибыл в Ремонтную Виктор Ковалев, председатель Донреспублики. Военсовет СКВО реорганизовал Сальскую группу войск в 1-ю Донскую дивизию трехбригадного состава — две пехотные и кавалерийскую. Ковалев назначался начдивом; 3-й Крестьянский полк составил 2-ю бригаду под командованием Шевкопляса; конница Думенко разворачивалась в 1-ю Донскую Советскую кавбригаду.

Этим же поездом приехал спецкурьер от Сталина. Доставил зачехленное знамя. Предназначалось оно для кавполка.

Наутро Ковалев с начальником штаба дивизии Курепиным и спецкурьером выбрались в Ильинку. Командира конного полка вестовые нашли в Яблочной балке, недалеко от полустанка Семичный…

На рассвете казаки, сотен до трех, ворвались в Семичный. Кондрат Гончаров с эскадроном спешился в садах, в версте от поселка. Выставив пулеметы, ждал атаки. Казаки кинулись, но почему-то в другую сторону. Недоумевающий комэск выслал на шум боя разведку. Тут же один из разведчиков прискакал обратно. Белый как полотно, не слезая с запененного коня, заорал благим матом:

— Там Думенку… рубают!

Эскадронцы мигом очутились в седлах. Сорвались без команды. Сам Кондрат влетел на дончака одним из последних — замешкался ординарец.

Подоспели вовремя. Прижатый к сараю в тесном проулке, Думенко со взводом охраны яростно отбивался от казаков, запрудивших весь поселок. Утирая забрызганный кровью лоб, он встретил эскадронного мрачной улыбкой; ни слова не говоря, кинулся на перестраивающихся на выгоне казаков. Учуяв кровь, подогреваемые видимым перевесом, белые встретили густым сабельным заслоном.

Сцепились. Змеиным клубком откатывалась рубка к балке. Ошалевший от давешней промашки, Кондрат дуром ломился во вражью стенку. Валил по обе руки. В то же время цепко держался глазом алого верха шапочки, то и дело исчезающей в клинковой метели.