Читаем Тучи идут на ветер полностью

Так Макею уходить не хотелось. Досадить чем-то паршивцу надобно; топчась, заговорил нарочито спокойно:

— Нам-то горевать не из чего… Советы — где? Да казаки рази допустють их до Дону? Не-е… Не бывать такому. Вона силища какая под Новым Черкасом… Ого! Спробуй сунься.

— Это верно, батя… Прицел дальний у казаков. Все дивизии свои с фронта загодя доставили обратно. Мужики еще головы клали на Пинах да в Закавказье, а их уже сымали с позиций да отправляли в Россию…

Суть не слишком понятна Макею, но голос у сына вроде без зла, сдержан. Охолонул старый, решил выведать его планы:

— Сам-то ты как думаешь пребывать?

Борис чистосердечно признался:

— Не знаю, батя. За букарь браться — отвык. Погляжу там… Может, по своей части, конной… Наездником на какой-нибудь конный завод.

— Что верно, то верно, отвык ты от земельки. А в наездники ежели… Это опять к панам на поклон, — поплям-кал губами, высказал издавна вызревшее — Скажу тебе по совести, как батька… Не загружай голову легкими хлебами, нема их на свете, легких… Все дается горбом. Прибивайся до меня, как Ларион. Хозяином станешь. Не забывай года мои. А кому оно останется? Будем вместе, одним хозяйством. Землицы гулевой у казаков много. Бери — не хочу. Боле сотни десятин подымем на ту весну, ей-богу. Не отбрасуй и ветряк. Золотое до-нушко.

Борис собрал бритвенное имущество, закутал в тряпицу. Кусая губы, дослушал отца, не перебивал. Кликнул дочку; повесил ей на плечо рушник, легонько подтолкнул: ступай, мол. Облачаясь в гимнастерку, ответил неопределенно:

— Чего, батя, загадывать на весну. Не знаем мы, какая она выпадет еще, весна та…

Со скрипом откинулись хворостяные воротца. По утоптанному мерзлому насту, возле окон, гулко скребли подошвы, слышался смех.

— Дружки до тебе… Не стану мешать.

Макей, обернувшись у двери, пригласил:

— Вы уж тута не засижуйтесь долго. Всем семейством к обеду до нас. Ариша с мужиком обещали прибыть. Да и Акулина Савельевна возрадуется. Ты, сынок, ее чти… Не знает она, прибегла б уж.

— Будем. Поклон ей перекажи.

3

Захлопнулась за отцом дверь — в хату постучались. Ввалился рыжеусый, красномордый детина в новехоньком дубленом полушубке и высокой овчинной папахе. Подталкивая его сзади, лезли в шинелях, солдатских бобриковых шапках с темневшим следом от царской кокарды. Плечи у всех без погон; поверх шинелей нет и поясов — по-домашпему.

Рыжеусый, скаля щербатый рот, стаскивал пуховые перчатки, рассовывал их по карманам — освобождал руки. По черной скважине во рту Борис угадал его. Восстановил в памяти последнюю перед службой кулачку возле церковной ограды, на плацу. Не только ему тогда досталось от Филата: налетел на атаманский кулак-свинчатку и верный дружок. С той поры Володька Мансур и остался без верхних резцов.

— Борька, чертушка! Дай-кась дотронуться, не верю очам своим…

Эх, не на базу! Можно бы испробовать силушку. Поднакопилась за столько лет!

Из рук в руки переходил Борис. Все — старая гвардия, закаленная чуть ли не с пеленок в кулачных боях с казарвой. Среди своих — двое незнакомых. Один назвался Сидоряком, светлоглазый унтер, пехота; другой — Красносельский, большелобый, скуластый человек со впалыми щеками и цепким, как репьях, взглядом. По сохранившимся петлицам Борис узнал в нем своего — артиллериста. Пожимая костистую ладонь, спросил:

— Полка какого?

— Павлоградского.

— Нет. Не полчане.

Не ожидая приглашения хозяев, Володька Мансур сбросил пахучий полушубок, из карманов защитных штанов вынул две бутылки куренки, поставил на стол. Потирая руки, кивал Махоре:

— Поздравляем, молодица, с возвращением благоверного. Долго ждала, терпеливо…

Воровато скользнул глазами по ее животу, закашлялся притворно в кулак.

Не укрылся от Махоры его взгляд; разгадала по нем истинный смысл внезапного удушья. Заливаясь краской, пояснила, оправдываясь:

— Недолго ждали… Летось, по теплому, на побывку приходил.

Крючка в стене оказалось мало. Навалили шинелей и шапок на топчан.

— В горенку, в горенку ступайте, — звала хозяйка, перенимая мужнин взгляд.

Гости рассаживались у оконцев на лавке, иные мостились на скрыне. Кое-кто еще оказался догадливым: в шеренгу к Володькиным пристроилось с полдюжины бутылок, заткнутых тряпочными и бумажными затычками.

Махора металась из комнатки в чулан, гремела у плитки крышками, собрала все чайные чашки, стаканы, какие были в хате. Более десятка их, поди, гостей. Своего солдатского духа со вчерашнего вечера битком, а теперь и вовсе не продохнешь.

Видя, что мать упарилась, Муська слезла с вороха шинелей на топчане, предложила свои услуги:

— Что тебе помогать, маманька?

— Касатка моя… Протирай вилки. Во, во, хорошенько. Нарезала сала, луку; из погребки достала полуведерную макитру соленой капусты, огурцов; расчалила низку сухих скорченных карасей (ловил во время побывки сам, на Маныче). Расставляя на столе в горенке, просила прощения:

— Не прогневайтесть, ради Христа. Гости вы ранние… Борщом бы вам угодить, не поспели.

— Спасибо на том, — за всех благодарил Володька Мансур.

Приткнулась Муська головой к животу матери; глядя на нее снизу, спросила:

Перейти на страницу:

Все книги серии Казачий роман

С Ермаком на Сибирь
С Ермаком на Сибирь

Издательство «Вече» продолжает публикацию произведений Петра Николаевича Краснова (1869–1947), боевого генерала, ветерана трех войн, истинного патриота своей Родины.Роман «С Ермаком на Сибирь» посвящен предыстории знаменитого похода, его причинам, а также самому героическому — без преувеличения! — деянию эпохи: открытию для России великого и богатейшего края.Роман «Амазонка пустыни», по выражению самого автора, почти что не вымысел. Это приключенческий роман, который разворачивается на фоне величественной панорамы гор и пустынь Центральной Азии, у «подножия Божьего трона». Это песня любви, родившейся под ясным небом, на просторе степей. Это чувство сильных людей, способных не только бороться, но и побеждать.

Петр Николаевич Краснов

Приключения / Исторические приключения / Проза / Историческая проза / Прочие приключения

Похожие книги

Испанский вариант
Испанский вариант

Издательство «Вече» в рамках популярной серии «Военные приключения» открывает новый проект «Мастера», в котором представляет творчество известного русского писателя Юлиана Семёнова. В этот проект будут включены самые известные произведения автора, в том числе полный рассказ о жизни и опасной работе легендарного литературного героя разведчика Исаева Штирлица. В данную книгу включена повесть «Нежность», где автор рассуждает о буднях разведчика, одиночестве и ностальгии, конф­ликте долга и чувства, а также романы «Испанский вариант», переносящий читателя вместе с героем в истекающую кровью республиканскую Испанию, и «Альтернатива» — захватывающее повествование о последних месяцах перед нападением гитлеровской Германии на Советский Союз и о трагедиях, разыгравшихся тогда в Югославии и на Западной Украине.

Юлиан Семенов , Юлиан Семенович Семенов

Детективы / Исторический детектив / Политический детектив / Проза / Историческая проза