Тучи сгущаются (СИ)

-- Ну не то чтобы специально, но среди осуждённых был один человек, который был согласен на такое дело добровольно и не за награду. Почему так -- долгая история. Но вот это письмо -- от него.

И Асеро начал читать:

Инти, которому я обязан более, чем отцу!

Пишу эти строки левой рукой, потому что правая у меня в лубке, переломана в нескольких местах, если заживёт, то нескоро, и никогда уже не будет такой же ловкой как прежде. До крайности обидно становиться калекой в цвете лет, накануне освобождения и начала новой жизни. До конца моего срока оставалось совсем немного, и меня уже отпускали в соседнюю деревню по мелким поручениям. Там я познакомился с дочерью учителя, милой и скромной девушкой, совсем не такой как Морская Пена. Она мне понравилась, да и я ей полюбился. В этом краю к бывшим каторжникам отношение спокойное, отбыл свой срок и можешь начинать жизнь заново. В общем, моя дальнейшая судьба казалась мне довольно безоблачной: я женюсь и стану помощником учителя. О лучшем в моём положении не приходилось и мечтать.

Настроение у меня от этого было приподнятое. А Ветерок, глядя на это, от меня отдалялся. Теперь я думаю, что я его просто раздражал своими радужными мечтами и близкой свободой. Ведь ему самому ещё пять лет оставалось, да и на будущее никаких внятных перспектив. Это ведь очень тяжело чувствовать себя никому не нужным. Я его понимал, но утешить теперь не мог. Когда я был таким же одиноким, несчастным и никому не нужным, ему, наверное, было чуть-чуть легче от этого, но я не мог продолжать быть несчастным чисто ради него!

И однажды вечером случилось то, что случилось. Ветерок заметил, что я что-то пишу. До того я старался делать это только когда он уже спал, но с тех пор как у меня появилась невеста, я уже не таился, так как всегда мог отговориться, что черкаю письмецо ей. Но тут он ничего не стал спрашивать, молча подошёл, вырвал письмо у меня из-под рук и в гневе разорвал его в клочки. (Думаю, что он только первую строчку увидел)

-- Так значит Инти ты ставишь даже выше родного отца?!

-- вскричал он, -- и все эти годы доносил на меня, гнида! А я ещё с тобой откровенничал.

-- Я делал это в том числе и ради тебя, Ветерок. Пойми, что своему отцу ты всё-таки не совсем чужой. Да и чем он перед тобой виноват? Да и носящие льяуту тебя пожалели.

-- Ты ещё будешь оправдывать этих сволочей, живущих в разврате и роскоши?

-- Не тебе их судить, Ветерок. Они могли лишить тебя жизни по закону, но пощадили тебя, будь же и ты великодушен.

-- Как будто они имели право меня судить, жирные сволочи.

-- Разве и твой отец для тебя жирная сволочь?