Туфелька для призрака

– Для дела, – подтвердила Мирослава.

– Значит, Зина приехала к Нине погостить, они куда-то ходили, кажется, в театр, а потом к кому-то на вечеринку. Я запомнила, как они старательно выбирали наряды, хотя и выбрать-то особо тогда у них было не из чего. Помню, Ниночка выпросила у меня брошку, а Зине я дала клипсы. Они давно лежали у меня в шкатулке, я их и не носила. Чего, думаю, девчонок не порадовать. Пришли они в тот вечер поздно, обе возбужденные, громко обменивались впечатлениями. Я-то уже спать легла, а тут проснулась, услышала их и подумала: должно быть, хорошо девчонки повеселились, дело молодое. И опять заснула. Потом Зина через несколько дней уехала, и не было ее месяцев шесть или семь. И вдруг приезжает! Беременная! Живот большой! Я как увидела, руками всплеснула, спрашиваю: ты, Зиночка, никак замуж вышла? А она в слезы! Говорит, можно мне Нину повидать? Отчего же, говорю, нельзя? Впустила ее в квартиру. Заперлись они с Ниной в комнате и долго о чем-то шептались. Потом Нина стала умолять меня разрешить Зине пожить в ее комнате до родов. Я сперва не соглашалась. Виданое ли дело, приехала девчонка беременная без мужа, без родителей. И на учете же должна состоять в поликлинике!

Старая женщина тяжело вздохнула:

– Но потом они меня уломали. Ладно, говорю, пусть живет. Месяц она жила, все тихо было. И вдруг ночью стоны, крики. Выбегает Нина и говорит: надо «Скорую» срочно. Телефона тогда у меня не было. Побежала в автомат на улицу. Вызвала. Приехали быстро и увезли Зину. А вот назад она не возвратилась. Нина плакала сильно, убивалась. Она мне и сказала, что Зина родами умерла. Не смогли ее спасти.

– А ребенок?

– И ребенок, судя по всему, тоже.

– Родители Зины сюда не приезжали?

– Не было у нее никаких родителей. Ее бабка старая одна тянула.

– Адрес Нины у вас случайно не сохранился?

– Я и не спрашивала ее адреса, – отмахнулась Марья Гавриловна и вдруг воскликнула: – Открытка!

– Открытка?

– Ну да, мне Нина открытку присылала, когда уже отучилась и от меня съехала.

– И откуда открытка?

– Из дома. Она обратно вернулась в свой городок в области. И один раз меня с Рождеством поздравила.

– Давно?

– Да уж лет двадцать прошло.

– И вы сохранили открытку? – не поверила Бэлла Петровна.

– Она очень красивая, – объяснила старая женщина, – и потом, не больно-то меня кто и поздравляет, – добавила она смущенно, – а это все ж таки память. Сейчас я ее найду, она у меня в комоде. – И женщина вышла из зала.

– А вам о смерти Зины сказала Нина? – спросила Мирослава Лукину.

– Да, и сказала как-то сквозь зубы. А потом избегать меня стала.

– Оно и понятно, – отозвалась Мирослава.

– Но если даже виноват Андрюша, я-то тут при чем?! – шепотом возмутилась Лукина.

– Вы его сестра, – обронила Мирослава.

Бэлла Петровна хотела еще что-то сказать, но тут вернулась Марья Гавриловна.

Она протянула Мирославе открытку:

– Вот! Перепишите адрес, а саму открытку я вам не отдам.

– Хорошо, – согласилась Мирослава, достала блокнот, ручку и аккуратно переписала адрес Нины Васиной.

Она уже поняла, что до этого городка может доехать на машине за два часа. Ей даже захотелось поехать немедленно. Но сначала она решила побывать в роддоме.

Вот только фамилия Зины была ей неизвестна. Она подумала, что если девушка была родственницей Нины, то, может, ее фамилия тоже была Васина…

Попытки выяснить фамилию у Марьи Гавриловны успехом не увенчались.

– Вот поезжайте к Нине, у нее и спросите, – сказала она, – а я знать больше ничего не знаю.

– Хотелось бы еще услышать, в какой роддом ее отвезли, – вырвалось у Мирославы.

– В какой роддом, это и ежу понятно, – выпалила Марья Гавриловна.

– То есть? – удивились обе женщины.

– Я ж вам русским языком говорю, у нее схватки начались преждевременные, она совсем плохая была! Куда они ее, по-вашему, могли повезти?!

– И куда?

– В Измайловский роддом! Он тут у нас за углом!

– И сейчас действует?

– Куда ж ему деваться? – удивилась Марья Гавриловна. – Если бабы рожают, то он принимает.

– Спасибо вам! Вы нам очень помогли!

– Не за что, – вздохнула Марья Гавриловна, – Зине и ее дитю никто не помог и теперь уже не поможет.

Лукина переминалась с ноги на ногу, чувствовалось, что ей хочется как можно скорее уйти.

Но возле двери она пропустила Мирославу вперед, а сама задержалась.

– Марья Гавриловна. – Краснея и бледнея попеременно, она сунула в руку женщины крупную купюру.

– Чего это ты удумала, Бэлла? – спросила та.

– Помяните Зину и ребенка и простите меня, пожалуйста.

– Ты-то в чем виновата? – отмахнулась та.

– Не знаю, но виновата.

– Что ж, Господь тебе судья. А Зину с дитем помяну, соберу своих подружек и вместе помянем.

– Спасибо вам. – Бэлла Петровна бегом побежала к двери и, не оглядываясь, выскочила на площадку.

Мирослава ни о чем ее не спросила.

Уже на улице Волгина сказала:

– Вы, Бэлла Петровна, поезжайте домой, а у меня еще дела здесь.

Лукина кивнула, села в свой автомобиль и, не прощаясь, укатила. Мирослава отлично понимала состояние своей клиентки и даже мысленно не укорила ее за невежливость.