Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ)

Авелиновские водопады не часто замерзали на зиму. Но если это случалось, с первой оттепелью лёд начинал трещать, громыхать, и осколки его с грохотом пробивали бреши в мраморно-белых покровах застывших озёр. Потом перепад температур между пока холодными ночами и тёплыми весенними полднями довершал дело, и нетерпеливые водные потоки вырывались на волю — затопить, заполнить, перебаламутить, наполнить шумом и... разрушить, чтобы дать новую жизнь.

Вода — есть жизнь. Любовь — есть жизнь. Но, конечно, Валеран уже не думал об этом, когда прижал свою русалочку чуть сильнее, чем следовало бы, разбивая осторожный лёд их поцелуя.

И она ответила....

Глава 16

Мика бросила взгляд в окно.

— О, скоро уже приедем!

Такси приближалось к мосту, за которым уже виднелись несколько зданий Лаунсдонского парка с высокими шпилями, больше похожие на старые церкви, чем на клубные помещения.

— Когда-то здесь располагались павильоны сельскохозяйственной ярмарки...

Не получив ответа, она покосилась на молчаливого спутника, но решилась всё-таки пояснить.

— Если будет скучно, мы можем быстро уйти. Меня просто попросили... ну, это в любом случае ненадолго.

Альберт рассеянно кивнул, продолжая думать о своём. Мика едва заметно пожала плечами и перевела взгляд в боковое окно машины. Возможно, её спонтанная идея пригласить Альберта оказалась вовсе не такой удачной, как думалось поначалу, но отступать было поздно. Сейчас она просто смотрела на проносящийся за окном вечереющий город, и сожалеть о чём-либо хотелось меньше всего. Вспомнилось, как в детстве она с мамой любила ездить в цирк. Так же брали такси, и так же за стеклом то ли дождь, то ли тающий снег размывал свет от фонарей. Бог её созерцательного детства с тех пор рисовал исключительно в синих и оранжевых тонах. А может, его и не было вовсе — или же она уже всё забыла. Теперь был Север, и по ночам снег здесь ложился фиолетовыми мазками со всполохами жёлтого электричества. Снегопад тоже может быть божеством в новогоднюю ночь, и какая разница, кому поклоняться, когда тебе тридцать.

Таксист переспросил номер. Мика ответила и нервно провела рукой по волосам. Потом снова решилась нарушить молчание неожиданным вопросом:

— Альберт, ты в детстве часто сбегал с уроков?

— Что?

— У этого Андре был такой вид, словно он — строгий учитель, уличивший тебя в плохом поступке.

— А-а, это... Да пошёл он... — Альберт рассмеялся и, как показалось Мике, вздохнул с облегчением.

— Ты мне расскажешь, что происходит?

— А ты не знаешь, что любопытство сгубило кошку? — Лаккара наконец-то отвлёкся от размышлений и посмотрел на неё.

— А ты не знаешь, что у кошек девять жизней? — Мика сдержанно улыбнулась, но глаза её лукаво блеснули. — Одну из них я готова отдать... Да бог с ней, с кошкой, а вот я сейчас точно умру от любопытства, если не узнаю, с чего это вдруг суровый и непримиримый Альберт Лаккара решил пользоваться услугами левантидийца. Какой ишак сдох?

— Это одна из барросовских идей. Он считает, что в офисе нужна охрана...

Мика удивилась, но не подала виду. Альберт был очевидно не настроен продолжать этот разговор.

Такси затормозило у начала мощёного тротуара. Расплатившись кредиткой, Лаккара вышел первым и протянул руку девушке. Снежинки залетели ей за рукав, коснулись мимолётным холодком — это их обычное «просыпайся, подруга» — и мгновенно растаяли на тёплой коже запястья.

Выбираясь из машины, она нечаянно качнулась к нему и заметила со смутным удовольствием, что спутник уловил тонкий, с едва заметной горчинкой, запах её духов. Взволновала? Похоже, да... И сама взволновалась. Мимолётное соприкосновение смутило обоих. Мика подумала, что из-за её сдержанности и недавней нерешительности они оба оказались в дурацком положении. Платоническая фаза отношений прилично подзатянулась, и выйти из неё становится всё затруднительнее.

Альберт окинул взглядом полупустую площадь, делая вид, что сейчас его интересует только это.

— Теперь куда? Я здесь никогда раньше не был.

Мика стянула перчатку, заправила за ухо прядь волос и поглубже надвинула капюшон.

— Положим, ты в этом не одинок. Но, кажется, вон то здание в конце улицы.