Туманы Авелина. Колыбель Ньютона (СИ)

Если предыдущие видео Альберта были адресованы преимущественно аппийцам, и северяне, натыкаясь на них в соцсетях и поисковиках (а неизвестный исполнитель Барросы постарался, чтобы натыкались часто), только брезгливо морщились, то в этот раз его ролик не оставил равнодушным никого. Обе стороны чувствовали себя обманутыми и преданными своими же уполномоченными. Аппийцы не могли понять, как глава администрации Катамарского региона мог дать согласие на сотрудничество с федералами, а северяне задавали себе вопрос, на каком основании их правительство действовало в обход Сената. Законопроект, который регулирует расходы на оборону на весь финансовый год, должен был включить в себя постройку станции, должен был пройти через вторую палату — это же бюджетные деньги, и немалые.

«Это плевок нам в лицо, — Лаккара уже совершенно освоился, и ему казалось, что он смотрит не в глазок камеры, а в глаза миллионов. И так, глаза в глаза, он говорил: — Плевок в каждого гражданина Федерации, который верит в идеи демократии. Наша верхушка коррумпирована. Пока простые аппийцы на улицах Оресты добиваются справедливости, их предают те, кого народ выбрал представителями своих интересов. Но и население остальных провинций в стороне не остаётся. Вы выбрали Роба Эллисона, и вас так же сегодня обманывают. Оставим на минуту тот факт, что военный городок и станция федералов будут построены на костях мирных жителей, федералами же и замученных. Существует процесс, который нельзя нарушить, не нарушив буквы закона. В обход этому процессу действует ваш премьер-министр. Почему бы вам, нам, не задаться вопросом: в чем была необходимость действовать в обход Сената?

Меня часто упрекают в национализме. Я нахожу, что эти упрёки несправедливы. Справедливости я хочу для обоих наших народов, но она невозможна без покаяния.

Да, сложно рассуждать о таких понятиях как «нация» или «народ» в силу их эфемерности. Они напоминают отражение на воде: казалось бы — вот объект, вот так выглядит, так двигается, такие у него размеры и пропорции, а в руку взять нельзя, протечёт сквозь пальцы. Попытка дать нации любую характеристику сталкивается с разумным, вроде бы, аргументом — не все представители народа такие. Не все плохие и не все хорошие, не все умные и не все глупцы, не все преступники и не все праведники. Спорить с таким подходом трудно, почти невозможно, и, кажется, он делает любую дискуссию, в которой оперируют такими понятиями, бессмысленной или, как минимум, непродуктивной. Но надо принять в качестве предварительного условия, что народ способен на преступление, как способен и на подвиг. То есть, несмотря на то, что «не все плохие и не все хорошие», есть понятие коллективной ответственности. Если ответственность может нести государство, то её может и должен нести и народ. Либо они оба не способны отвечать, что делает межгосударственные отношения абсурдными, а точнее сказать — невозможными. Но ведь мы хотим, чтобы они были возможны. На другой основе».

...А через неделю на улицы, прилегающие к Зданию Парламента, вышли жители Оресты. Но эффект от страстного послания Лаккары был прямо противоположный.

Грег, торопившийся на заседание парламента, нервничал в пробке, образовавшейся из-за заслонов на улице. Сессию надо было бы отменить, в городе назревали беспорядки, но он уже знал, что день будет жарким не только на улице, но и в Здании Правительства. Адам Ассет, лидер Новых Демократов — официальной оппозиции — готовился поджарить Эллисона, как куренка на барбекюшнице, — так, во всяком случае, доложили Киссинджеру. Компанией «Джеопорт» после разоблачений Лаккары заинтересовались журналисты из «Орестовского Солнца» и быстро обнаружили, что никакого отчёта министерству обороны предоставлено не было. Возник вопрос, на что в действительности были потрачены бюджетные деньги.

Однако на сегодняшнее политическое шоу Киссинджер успеет, только если продерётся сквозь толпу демонстрантов.

Грег, несмотря на сомнительное удовольствие сидеть в еле ползущем автомобиле, всё же пребывал во взволнованном, почти радостном настроении от того, что левантидийцы наконец возмутились. Вспомнили. Этнические зачистки, наконец, вспомнили. Многомиллиардные дотации в эту яму бездонную, называемую Аппайями, по стенкам которой ползали многочисленные полумафиозные боссы; позорные условия мирного договора — вспомнили. Северянин жить в Аппайях не сможет. Зато аппийец в Оресте — вполне нормальное явление. И наконец про это вспомнили тоже.

В общем, северяне требовали у своего правительства выставить ответный счёт и принять закон о реституции. А что? Во время войны с территории Аппай было изгнано около ста тысяч левантидийцев. Так гласила официальная статистика, но Киссинджер подозревал, что цифры, во-первых, оказались прилично занижены, а во-вторых, никто никогда не решился подсчитать, сколько северян осталось лежать в безымянных могилах мятежного региона. Коппс, чёрт бы его подрал! Продал. Предал.