Туманы сами не рассеиваются

Ульф попытался улыбнуться, но улыбки не получилось. Избегая взгляда лейтенанта, он неуверенно проговорил:

— Возможно, год, возможно, больше. Некоторым людям вообще не удается перевоспитать себя.

— Кольхазу удастся?

— Думаю, да.

— Откуда такая уверенность?

— Трудно объяснить. В двух словах не скажешь…

— Интуиция подсказывает? — заметил Альбрехт. — Но, товарищ фельдфебель, не можем же мы ориентироваться только на нее…

— Простите, — перебил Рэке, — я хочу только попытаться… Кольхаз ненавидит войну больше чумы.

— Думаю, чуму скорее боятся, чем ненавидят.

— Согласен, страх здесь тоже есть, но не только он один. Иначе это было бы плохо.

— Почему?

— Страх испытывают к непонятным вещам, с которыми не знают, как справиться. Страх парализует человека. Он делает его неспособным трезво оценивать опасность. Ненависть — это другое чувство. С ненавистью страх преодолеть легче. Ненависть придает силы. Без нее трудно было бы, к примеру, преодолеть инквизицию и фашизм.

— Согласен, — кивнул лейтенант, — но фашизм еще не побежден окончательно. А вы уверены, что Кольхаз владеет своими чувствами?

— В какой-то степени да, — ответил Ульф, — он понимает, что страх унижает человека, но еще не совсем научился управлять своей ненавистью. Наоборот, подчас оба управляет им. Вот его и нужно научить управлять ею. Надо дать ему понять цену ненависти и цену любви. Если он это поймет, то скорее умрет, чем отступит от своего.

Лейтенант встал, подошел к окну и сказал:

— В данном случае ваша теория хромает. Вы просите год на его воспитание. В течение года он будет у нас, и за это время мы должны сделать из него хорошего пограничника.

— Да.

— Выслушайте меня внимательно, хотя ничего нового я вам и не скажу: каждый солдат-пограничник несет ответственность за свой участок границы. Кто-то сказал: где пройдет косуля, там пройдет и человек. А где пройдет человек, пройдет и целая дивизия. Мы же с вами обязаны денно и нощно охранять государственную границу, мы в ответе за каждый ее метр.

— Я знаю это, — сказал Ульф. — Но вот Кольхаза знаю пока мало, однако это не самое главное. Он наш товарищ, мы должны сделать из него хорошего защитника родины.

Альбрехт подошел к нему.

— Хорошо. Но я не могу дать вам на его воспитание целый год, товарищ Рэке.

— Я постараюсь уложиться в меньший срок, хотя это будет зависеть не только от меня.

— Знаю, и все же либо мы сделаем это до того, как его назначат начальником поста, либо это будет неверный ход. Впрочем, можете полностью на меня рассчитывать.

— Спасибо, товарищ лейтенант!

— Значит, все остается так, как задумано: Кольхаз поступает сегодня же в ваше распоряжение. Действуйте.

— Слушаюсь.

* * *

Около полудня погода прояснилась. Когда Кольхаз и Рэке вышли из расположения роты, ярко светило солнце. Ветер гнал еще тяжелые черно-серые облака на восток, но перед самым заходом солнца небо стало уже ярко-голубым и безоблачным.

Они шли друг за другом по каштановой аллее. На деревянном мостике через ручей сделали короткую остановку.

— Вы уже привыкли у нас? — спросил Ульф.

Кольхаз засмеялся и сказал, что ожидал этого вопроса.

— А что смешного в моем вопросе?

— Я смеюсь потому, что вопрос ваш хоть и избитый, но все равно в какой-то мере неожиданный. А это уже смешно.

— Бывает, что вопросы задают, не рассчитывая на ответ. Жаль, что сейчас вы просто не сказали: «У меня все в порядке».

— Что я могу вам сказать? Прошла всего одна неделя. За это время я узнал, как зовут ребят из отделения, познакомился с несколькими жителями Таннберга, имею приблизительное представление о том, где проходит государственная граница. Большего от меня пока и требовать нельзя.

— Вам здесь нравится?

— Нравится? — переспросил Кольхаз. — Не знаю. Я как-то не думал об этом. До сих пор я уяснил себе одно: в армии отдают приказы, которые надо выполнять независимо от того, нравятся они тебе или нет.

— Минуточку! Вот вы говорите: приказы, приказы! Приказы действительно надо выполнять без разговоров. Это верно. А вы не задумывались над тем, что, собственно, такое приказ?

— Как это что? Приказ — это требование, указание, которое нельзя обойти… Одним словом…

Рэке помог найти нужные слова.

— Абстрактно приказ — средство для выполнения общественных нужд, — сказал он. — Человек, как существо общественное, не может существовать вне общества. Значит, в своей деятельности он должен учитывать интересы этого общества и подчиняться им. Дисциплина — это хорошо, но она зависит от личной ответственности каждого.

— Да, я знаю. Приказ необходим. При любых обстоятельствах он должен быть выполнен, потому что он тесно связан с воинской дисциплиной, с ответственностью каждого… А на кого вы хотите возложить ответственность? На кого, я спрашиваю? На командира?! В таком случае каждый американский солдат во Вьетнаме, который, получив приказ, убивает ни в чем не повинных мирных жителей…

— Постойте-ка!

— …И, я хотел сказать, каждый негодяй может спокойно сослаться на то, что он-де только выполняет приказ. И ничего больше. Где же настоящий критерий между справедливостью и несправедливостью?