Туманы сами не рассеиваются

Кольхаз впервые видел так близко западногерманских солдат; он наблюдал, как они, с автоматами на ремне, переговариваясь и шутя, шли к шлагбауму. Разговоры они прекратили только тогда, когда подошли совсем близко к контрольному пункту, который находился справа от холма и был еще виден.

— Возьмите бинокль, — прошептал Рэке, — и запоминайте, что делают эти ребята. Особое внимание обратите на знаки различия, форму одежды и оружие.

— Меня интересуют их лица, — пробормотал Кольхаз и взял бинокль. — У человека в двадцать лет и более должно быть свое лицо.

— Ну и что же вы видите?

— Подождите. Я еще не рассмотрел их.

Рэке молчал, поглядывая на Кольхаза, стараясь отгадать, что же он скажет. Тот вскоре опустил бинокль и сказал:

— У них самые обыкновенные лица, какие можно встретить повсюду. Они такие же, как и все остальные. Что-то я не заметил на них зверского выражения и тупости.

— Возможно. Но эти солдаты служат людям, которые…

— Пожалуйста, не надо газетных фраз, — перебил его Кольхаз, — я их достаточно наслушался.

— А вы сами что о них думаете?

— Думаю, что и здесь и там есть солдаты. А когда парня забирают в солдаты, его не спрашивают, хочет он служить и армии или нет.

— Ну и?..

— Разве не ясно? Иногда нам говорят, что в их стране несколько безумцев толкают на бойню миллионы безвольных глупцов. Но ведь там десятки тысяч людей выступают против войны.

— Ну и что?

— Разве не понимаете?

— Нет, — решительно ответил Рэке. — Вы называете известные факты, которые, собственно, никто не оспаривает, но которые ничего не изменяют!

— Мы все время говорим о разном, — заметил Кольхаз.

— Объяснитесь толком, — строго сказал Рэке. — Вы хотите сказать…

— Я считаю неправильным ставить клеймо убийцы и поджигателя войны на каждого, кто носит военную форму, — заявил Кольхаз.

— Каждые пять из десяти носят форму потому, что так нужно, потому, что у них нет иного выбора. Однако решающим фактором является то, в какой армии служит человек, какую власть он охраняет с оружием в руках.

— Какую власть? — переспросил Кольхаз. — Вы упускаете из виду, что за границей тоже есть партия, которая входит в состав правительства и членами которой являются многие рабочие.

Тогда Ульф, забыв, где они находятся, воскликнул:

— Ответьте мне, только прямо: эта партия экспроприировала капиталистов?!

— Нет…

— Она прогнала к чертовой матери баронов и помещиков и отняла у них землю?

— Вы слишком многого хотите…

— Да или нет?

— Нет…

— Нет, ничего этого она не сделала. Она оставила все как есть и менять ничего не собирается. Неужели вы не понимаете, что эта партия просто смеется над надеждами рабочих и других людей доброй воли?

— Поживем — увидим, — возразил Кольхаз. — Я считаю, нам еще рано судить об этом.

— У нас нет времени ждать. Я видел своими глазами, как к нам с той стороны перебросили лозунг: «Немец, не стреляй в своих братьев!»

— Что же в нем плохого?

— Все! Кто стрелял в Руди Арнштадта? Кто убил Петера Геринга и Эгона Шульца? Кто, я спрашиваю? Кольхаз, чудак человек, неужели вы не видите их намерений? Не понимаете, что вас хотят провести.

Кольхаз хотел что-то ответить, но тут зазвонил звонок потайного телефона. Рэке взял трубку. В то же время он заметил, что два пограничника ФРГ перешли границу и, стоя у самого заграждения, бросали что-то через проволоку, а другие охраняли их, держа наготове оружие.

В трубке послышался взволнованный голос дежурного:

— Почему молчите, что случилось? Соседние посты уже давно доложили обстановку.

Докладывая обстановку, Рэке не сводил глаз с противника… Один из западных пограничников с трудом сдерживал рвущуюся с поводка овчарку. Когда спустили собаку с поводка и она рванулась вперед, Ульф понял, что там происходило.

— Внимание! Они, наверное, бросили на заграждение кусок мяса, собака же побежит за ним и обнаружит минное поле.

Собака большими скачками неслась к заграждению. Она подлезла под проволоку и принялась бегать взад-вперед, отыскивая мясо.

— Не может быть, — испуганно прошептал Кольхаз, — так нельзя! Мы должны что-то сделать!

В этот момент раздался глухой взрыв, собака взлетела на воздух и шлепнулась на землю в нескольких шагах от места взрыва.

Пограничники с той стороны, весело смеясь, достали карты и что-то нанесли на них.

— Проклятье! — пробормотал Рэке. — Действовать надо было раньше, теперь уже поздно. Вместо того чтобы выполнять приказ, я занимался болтовней с этим желторотым. Господи, до чего же он меня довел!

Он хотел позвонить на заставу и доложить о случившемся, но не успел, так как увидел неподалеку командира взвода с дежурным подразделением.

4

— Как вы, опытный командир, могли заняться болтовней при выполнении служебного задания? А еще член парткома, — начал свой выговор Гартман.

— Я и сам не знаю, как все получилось. Разговаривая с Кольхазом, я чуть-чуть отвлекся…

Сидевший рядом с Альбрехтом капитан Куммер покачал головой.

— Не будем спорить попусту, — сказал он. — Вы заметили момент нарушения границы?

— Нет.

— Вы заметили, откуда у них появилась собака?

— Нет. Возможно, они привезли ее с собой в бронетранспортере, но точно я этого сказать не могу.