Тургенев, сын Ахматовой (сборник)

– На крайняк вот что. Попробуй к первой жене, которая от Бога, – с хмельной простотой сказал двоюродный. – Тем более что журналюгу своего она потеряла: он был рисковый, боролся с одной управляющей компанией, и – второй инфаркт.

Кузен пошуршал перед Игорем газетой с портретом в черной рамке – там указывалось, что похороны завтра, из Домжура.

* * *

Утром Игорь, расчесывая волосы ситечком, продолжил не отпускающую его тему:

– У Марго Палны знакомая вышла в Голландии за миллионера. Каждый четвертый там миллионер…

– Спокойно, братец, – остановил его кузен. – Ты расчесываешься ситечком.

Игорь отхлебнул скуловоротного чая, навел глаза на резкость и увидел четко: да, это ситечко. Отхлебнул еще пару глотков чая и на один градус посветлел:

– Ну, ей-то голландский миллионер не достался пока. Просто крутится возле нее аккуратно расхристанный юнец. Каждая прядка его волос стоит отдельным дыбом…

– …как бы намекая на что?

– На беспредельные потенции.

* * *

Стакан крепкого чая запустил разветвленную программу мечтаний. Этого расхристанного красавца Марго будет толкать в аспиранты, напишет ему докторскую, тут-то он ее и бросит! Э, докторскую она не потянет – ведь его, Игоря Николаевича Васильева-Дрозда, там не будет. Значит, ее бросят еще раньше.

А похороны-то сегодня! Зашел в «По одежке встречаем», купил черную водолазку. Когда переодевался в кабинке, на него из зеркала опять глядел боевой кочет, один глаз которого отливал завораживающим блеском. Конечно, первая жена как балерина замумифицировалась в своей прелести на много лет. Но и мы можем дать бои на всех фронтах!

На панихиде понял: никакой боевой взгляд не поможет никогда, лучше не начинать.

И тут тронула его сзади легкая рука:

– Папа!

– Валечка!

Вот дочка-то его поймет. У нее тоже есть опыт развода. Оставила своего мужа для настоящей любви в Москве. И вдруг сверкнуло: только бы не уехала в какой-нибудь гребаный Нью-Йорк-Париж за еще более настоящим чувством. Не догонишь ее, не увидишь ее лица, в котором сейчас еще сильнее проступили теплые глаза его, Игоревого, папы и твердый подбородок мамы…

Он пробормотал размягченно:

– На сколько дней приехала? Может, на часок навестишь меня? Я теперь свободен, живу на даче в Курье. У меня, представь, мед сочится из стены прямо в комнату.

– У тебя вечно что-то сверхъестестественное.

– Так лето было, сама видишь: сорок в тени. Дом начал осыпаться, и какой-то рой поселился в щели снаружи. А мед я собираю внутри – по стенке возле компьютера течет.

Валечка слушала, как в детстве: замирала, отмирала.

– Срочно пасечника позови, он заберет пчел. А то смотри, изжалят…

Он хотел ответить ей: мол, жизнь вообще такова, где мед, там и жалят. Но вдруг наперерез этой банальности бросилось воспоминание о другом лете, тридцать лет назад, когда Валечка была наполовину ниже и не с этими протуберанцами волос разноцветными, а с платиновой косой.

Они идут с электрички по просеке высоковольтки, были у зубного. Анютик уже ждет их там, на снятой даче. Дочь предлагает: давай покричим! И они начали:

– Солнце! Привет! Как поживаешь?!

– Елки, вы друзья! Ура! Да здравствует лето!

Эхо удаляется среди деревьев.

Тургенев, сын Ахматовой

«10 мая 1996.

Начинаю вести дневник. Меня зовут Таисия, я заканчиваю восьмой класс».

Тут она вспомнила, что не подписала тетрадь, взяла фломастеры и вывела зеленым:

«ЛИЧНЫЙ ДНЕВНИК

ЛИЧНОСТИ ТАИСИИ»

Но буква «Д» показалась ей кривой, и она обвела ее красным. «Д» побурела, как сердитый осьминог. Таисия сделала вокруг нее оборочку желтого цвета.

– Японские макароны! – закричала Таисия. – Все слилось.

Кот Зевс прищурил глаза на всякий случай: вдруг он в чем-то виноват?

«Хочу написать о главном. Звонят в дверь…»

Это приехал из Чечни Димон, поклонник и одноклассник сестры Александры (всего у Таисии три сестры и один брат).

– А-а-лександра-а дома? – спросил Димон.

Таисия уже знала, что он контужен на войне, но не знала, что он заикается. Она наспех объяснила: Александра скоро придет из института. Димона усадила в кресло, а сама – снова к дневнику.

Димон сел и сразу начал падать в сон. Чтобы не заснуть, он спросил:

– Стихи пишешь?

– Да так… – универсально ответила Таисия.

– А я в первом классе написал одно стихотворение. – Димон уже успокоился и не заикался, хотя немного пропевал слова, плавно так.

– Прочтите, если помните, – с надеждой на его забывчивость попросила Таисия.

Димон звонко подал текст – у него даже голос изменился:

– Ручей. – Он выпрямился в кресле. —

Средь оврагов и скал,Среди гор и камнейОдиноко бежалРазговорчивый ручей.Встречались на дороге реки,Встречались и моря.И ручей думал про это:Родина моя.

– Не хуже Пригова, – дипломатично похвалила начитанная Таисия.

– После контузии я вспомнил, что учусь в первом классе, и долго это у меня было…