Тургеневская барышня бальзаковского возраста

Пока я над всем этим размышляла, наши губы соприкоснулись. Григорий Александрович едва прикасался к моим, словно ждал моей реакции. Это было так волнительно, необычно, как будто он спрашивал разрешения. Я подалась вперед и обняла мужчину. Тоже неуверенно.

Сегодняшний разговор стал откровением. Каким-то перейденным Рубиконом. И мне это понравилось.

Одно я поняла точно: пропала, влюбилась окончательно. Если он и не герой нашего времени, то герой моего романа точно.

Я отвечала на поцелуй, чувствуя, как руки Григория Александровича забираются под одежду, ласкают кожу. Приятно, будоражит, включает только инстинкты.

И все бы было так, как должно быть по законам жанрам, если бы на этот раз не зазвонил телефон Григорий Александровича. Он отстранился, оставив меня как будто в холоде, и нахмурился, когда посмотрел на экран.

– Что? – довольно резко выдохнул он в трубку.

Создатели динамика не подвели. Я слышала каждое слово, произнесенное человеком на другом конце.

– Дай ей трубку, – сказал Сергей.

– Какого черта?..

– Гриша, пожалуйста.

Я отрицательно покачала головой. И как Сергей догадался, что мы вместе? И что, черт возьми, ему от меня надо?

– Ты о ком? – спросил Григорий Александрович.

– Мне нужна Лола! – еще громче произнес Сергей.

– Забудь этот номер.

Я думала, что подобные ситуации бывают только в романах, но нет, это коснулось почему-то именно моей жизни. Мы втроем оказались повязаны прошлым и настоящим. А еще детьми. Их детьми. Таких совпадений не бывает? Еще как!

Когда Григорий Александрович отключил вызов, я спросила:

– Что ему надо?

– Тебе виднее.

В голосе – немного раздражения. Хоть и непонятно, в чем я провинилась. А может, дело и вовсе не во мне?

– Прости, – сказала я, сама не зная, за что извиняюсь.

– Лола, – Григорий Александрович снова взял мое лицо в свои руки, – тебе не за что извиняться.

Он говорил искренне, но что-то, как мне показалось, все равно изменилось. И в его следующем поцелуе, и в прикосновениях. Уже не было той трепетности и нежности. Или я снова сама себя накрутила?

Но я все еще хотела быть счастливой. И хотела быть счастливой именно рядом с ним.

ГЛАВА 32

Я так и не поняла, что послужило причиной раздражения Григория Александровича, которое он пусть и пытался скрыть, но не почувствовать я не могла. То ли звонок Сергея вывел его из себя, то ли мое предложение еще почти два месяца ждать, прежде чем дать нашим отношениям шанс. Но если что-то со временем крепчает, то что-то разрушается. Я все понимала и сама хотела развития прямо сейчас, но – что лукавить – и боялась тоже.

Боялась и шага в неизвестность, и реакции Германа. Интересно, многих женщин Григорий Александрович приводил в дом после смерти жены? Я, конечно, пусть и романтик, но понимаю, что восемь лет целибат он не соблюдал.

И еще меня мучило любопытство насчет некой Ларисы. Хоть каждому слову Сергея я могла и не доверять, но он никогда не лгал мне. Недоговаривал? Да. Только сейчас меня что-то останавливало. Возможно, я не спрашивала, боясь вызвать еще больше раздражения.

– Мне пора, – поднялся Григорий Александрович с дивана.

– Ты?.. – я хотела спросить, но замолчала на полуслове.

– Я позвоню завтра, а сегодня поговорю с Германом.

Я схватила Григория Александровича за руку и почти с мольбой произнесла:

– Пожалуйста, не сейчас.

– Лола, сейчас, через неделю, через месяц… Это не имеет значения, – покачал он головой, а потом взял мое лицо в ладони и улыбнулся: – Или дело просто в твоей неуверенности?

Я на секунду зажмурилась, понимая, что Григорий Александрович имеет в виду. Он думает, что я не уверена в своих чувствах к нему. Уверена! Еще как!

Открыв глаза, я спросила:

– А ты уверен?

– Более чем.

– Я не хочу потерять то, что есть сейчас, поэтому мне и страшно.

Григорий Александрович понимающе кивнул и поцеловал меня в самый уголок губ. Я снова закрыла глаза, желая продлить этот момент. Вот так хорошо, спокойно, а за пределами моей комнаты другой мир. А здесь и сейчас кажется, что любовная лодка не разобьется о быт, что это может быть тот самый момент, которым заканчиваются все любовные романы. Дальше будет только долго и счастливо.

Но еще многое впереди.

И я не знаю, как все сложится. Поэтому сейчас и прошептала:

– Останься. Еще ненадолго.

В серых глазах напротив промелькнуло сомнение, когда я снова посмотрела на Григория Александровича. Он думал, продолжая согревать мое лицо ладонями, а потом осмотрелся и сказал:

– У тебя же слышимость хорошая.

– Краснеть перед соседями все равно придется мне, – ответила я.

Мы переместились обратно на диван и старались издавать меньше громких звуков в дальнейшем. Благо, диван у меня новый, почти не скрипит. Одежда падала на пол медленно, я готова была стонать от каждого прикосновения к своей коже, похожей на оголенный нерв, но мои порывы сдерживали непрерывные поцелуи.