Турнир

Большая проекция моей картины начала медленно гаснуть, и я непроизвольно вздрогнула, вспомнив слова Таджо. Какой символ вы предпочли бы видеть перед собой… если желаете жить? Литера V исчезала, тая в воздухе, как будто оставляя Арену без защиты, как будто это не поле кернской Академии, а подземный коридор, который казался безопасным, обманчиво поманив спасительным знаком, которого там не оказалось.

Гонг прозвучал повторно, объявляя закрытие первой части искусства живописи, и я очень пожалела об отсутствии перерыва. Соревноваться в двух дисциплинах подряд было очень утомительно. Я с трудом представляла себе, на что вечером будет похожа Марша, ведь она подавала заявку и на танцы в том числе.

— Господа, вторая часть испытания. Искусство живописи. Требуется изобразить то, что мы познать не способны, потому что никто переживший смерть не сможет рассказать об этом…

Тут я почти подавилась смешком. Толстяк просто попал пальцем в небо. Сама идея рисовать смерть казалась мне очень глупой. Зачем самим призывать ее на свою голову?

Гонг прозвенел, горн протрубил открытие второй части, и мы шагнули к чистым мольбертам.

Песочные часы в воздухе над Ареной в этот раз были больше, настроенные ровно на пятнадцать мгновений. По негласным правилам пяти мгновений было достаточно мастеру, чтобы поставить на картину личную печать.

Марша закрыла глаза, сложила пальцы в мудры, и опять погрузилась в медитацию. Я хмыкнула, выбрав кисть, и начала быстро строить схему формации. И пусть Садо только попробует сказать, что у нас не рунология…

Глава 98. Бада-бум

Я уже наполовину закончила рисовать миниатюрную схему внешнего круга формации, переходя к реперным точкам, песчинки в проекции гигантских часов над нашими головами бесшумно падали, отчитывая мгновения, как передо мной, прямо на сцене, с яркой вспышкой появился Вестник, с явным отпечатком силы Акса.

Прежде, чем мне успели возразить судьи и распорядители, я активировала послание, полностью считав информацию, и схлопнула его обратно.

— Нарушение, — голос толстяка-распорядителя прозвучал недовольно.

— Прошу прощения, — я склонила голову в легком подобии поклона и покрепче сжала кисть пальцами — руки дрожали. — Но сейчас я должна сидеть на трибунах, и, сам факт участия, такой же сюрприз для меня, как и для всех остальных. И сейчас по плану должен быть перерыв, изменения в расписание внесли только что.

— Вы отвлекаете, мешая концентрации, — Садо, конечно, не мог остаться в стороне.

— Не больше, чем отвлекают разговоры, господин судья. С вашего разрешения, я продолжу.

— Сосредоточиться на рисовании я больше не могла, мне сейчас очень нужно время, чтобы подумать. Я вытащила новую полностью сухую кисть из набора Фей-Фей, сделала вид, что макнула в тушницу, и начала возить ворсом по листу.

Песчинки в часах падали, отсчитывая доли мгновения.

Аксель использовал Вестник высшего приоритета. Только для своих. Родовое кольцо и малая печать слегка нагрелись, реагирую на родную силу, и подтверждая уровень важности послания.

Высший приоритет — затронуты вопросы Рода или есть угроза личной жизни отправителя.

Это значит, нужно бросить все, и нет ничего важнее. Псаков Акс. Меня так прошиб холодный пот, что нижняя рубашка даже немного взмокла.

Я возила сухой кистью по мольберту кругами и быстро прокручивала в голове содержание Вестника.

Вайю. Срочно нужна помощь. Отвлеки внимание публики, писал Акс.

И это точно был он, я ни с кем не спутаю оттиск его личной силы, при этом он пах домом, поместьем, булками Маги. Как он может быть здесь, если он должен быть в Корпусе? В стазисе, от потенциального воздействия немилости?

Следом в Вестнике вместо слов шло несколько коряво слепленных картинок — точно аксова работа, он никогда не мог сделать это нормально.

Первой шла смутная картинка выступления с горном. Я в кафтане с подвернутыми рукавами, публика, Арена. Второй — образ больших турнирных часов в воздухе над Ареной, в которых кончились песчинки.

Он хочет, чтобы я снова выкинула что-то подобное?

Отвлеки все внимание на себя. Нам нужно двадцать мгновений. И снова образ больших турнирных часов, в которых кончились песчинки, и цифра двадцать. Фокус внимания.

Остановишь турнир — последствия беру на себя.

Голова работала очень быстро. Песчинки скользили вниз, мягкая чистая кисточка кружила по листу туда и обратно.

Ради Великого, что происходит, Акс? И кому это — нам? Кому? И фокус внимания — это определение менталистов, так мог бы сказать Таджо, но не Аксель. Остановишь Турнир — это вообще что-то за гранью, как он себе это представляет? Я что, аватар Великого? И высший приоритет Вестника, псаки, высший приоритет.

Это значит, кто-то на Арене подсуетился и сделал запись выступления, отправив Аксу. До поместья по зимней дороге сейчас минимум сорок мгновений, минимум, если загнать коней.

Акс не успел бы получить послание, значит… значит он где-то здесь, рядом? В Керне? На Арене? И ему срочно нужна помощь?

Великий, мой брат — идиот. Аксель, во что ты ввязался?