Твердая рука

-- Вот в чем дело, друг мой,-- вмешалась в разговор донья Эсперанса,--наш падре просит разрешить ему и еще одному монаху участвовать в готовящейся военной экспедиции.

-- Какая странная мысль! А зачем это вам? Надеюсь, вы не собираетесь сражаться в наших рядах, падре?

-- Нет, конечно! -- улыбаясь, отвечал монах.-- Я страдаю отсутствием каких бы то ни было воинственных наклонностей. Но ведь это будет, если я не ошибаюсь, серьезная экспедиция?

-- И весьма,-- словно отвечая своим мыслям, сказал Огненный Глаз.

-- А известно,-- продолжал монах,-- что в такого рода походах раненых бросают, не оказав им помощи. Ну, вот я и желал бы сопровождать индейских воинов, чтобы оказывать помощь раненым.

-- Хорошо, падре, я удовлетворю вашу просьбу; но должен вас предупредить, что вы многим рискуете. А если вы попадете в руки мексиканцев?! Они расправятся с вами как с бунтовщиком. Об этом стоит подумать.

-- Думать тут не приходится: либо исполнить свой долг и умереть с честью, либо оказаться подлым трусом. Другого выбора нет. Так, значит, вы разрешаете?

-- Разрешаю и благодарю.

-- Бог ниспошлет вам за вашу доброту! А теперь да пребудет с вами Господь, а я удаляюсь.

Когда они остались наконец втроем, донья Эсперанса ласково привлекла к себе сына и, усадив его подле себя на низенькую скамеечку из сандалового дерева, отвела своими пре' Эмар намекает тут на то, что индейцы считали Христа испанским богом и, с тех пор как мексиканцы покончили с владычеством испанцев, перестали верить в его могущество.

лестными руками вьющиеся кудри со лба и долго и внимательно вглядывалась в его лицо.

-- Что с тобой, Диего? -- произнесла она ласковым голосом, проникнутым нежной материнской заботой.-- Ты какойто грустный, выглядишь бледным и утомленным... Вот и в глазах затаилась какая-то мрачная дума. Что случилось?

-- Да ничего особенного, дорогая,-- ответил он с плохо скрытым смущением.-- Я, как всегда, много охотился... ну и устал немного, потому и побледнел.

Она недоверчиво покачала головой.

-- Мать, дитя мое, трудно обмануть,-- ласково произнесла она.-- С тех пор как ты стал мужчиной, я не один раз встречала тебя после возвращения из твоих долгих и, увы, опасных странствий. Иногда ты выглядишь утомленным, иногда больным, но никогда таким грустным и встревоженным, как сегодня.

--Мать!

-- Не спорь! Ты все равно не переубедишь меня. Просто ты не хочешь открыться мне. Ну что же! Помоги тебе Бог найти человека, которому ты мог бы поверять свои тайны с уверенностью, что тебя поймут так же хорошо, как я всегда понимала тебя.

-- О мать! Ты никогда еще в жизни ни в чем не упрекала меня!

-- Потому что, Диего, сегодня ты впервые не позволяешь мне заглянуть в твою душу.

Твердая Рука вздохнул и молча поник головой. Тогда заговорил молчавший до сих пор Огненный Глаз. Мигнув украдкой донье Эсперансе, он подошел к сыну.

-- Диего,-- сказал он, положив руку на его плечо,-- ты еще ни словом не обмолвился о моем поручении.

-- Прости меня, отец,-- сказал охотник, вскочив на ноги- Я готов дать тебе полный отчет обо всем, что я делал во время своего отсутствия из нашего селения.

-- Сядь, сын мой. Мы с матерью разрешаем тебе сесть. Охотник сел и, собравшись с мыслями, начал подробно рассказывать обо всем, что случилось с ним во время его пугешествия.

Мы не станем пересказывать эти приключения, потому что читатель уже знаком с ними. Заметим только, что Огненный Глаз и донья Эсперанса с неослабевающим вниманием и с явным интересом слушали сына два часа. Когда он кончил свой рассказ, мать нежно расцеловала сына, похвалив Твердую Руку за его доблестное и благородное поведение в таких трудных обстоятельствах.

Но Огненный Глаз интересовался другим.

-- Значит,-- сказал он,-- человек, с которым ты прибыл сюда, и есть управитель дона Фернандо де Могюер?

-- Да, отец.

Огненный Глаз хлопнул в ладоши, и в комнате появился Ястреб. Старик подошел к молодому вождю и прошептал ему что-то на ухо, а Ястреб понимающе кивнул головой и, почтительно поклонившись, удалился.

-- Я приказал Ястребу,-- обратился к сыну Огненный Глаз,-- отсчитать пятьдесят тысяч пиастров этому человеку, а по векселям мы сами получим в Эрмосильо. Ты хорошо поступил, что привел его сюда: не годится, чтобы честный человек стал жертвой негодяя. Собственно говоря, дело это ничуть не касается нас, но, видишь ли, этот дон Фернандо -- мой бывший соотечественник, и я не прочь оказать ему услугу. Отправь сегодня же этого управителя из селения. Дай ему в провожатые Свистуна, Пекари да еще трех-четырех охотников: этого будет более чем достаточно, чтобы отпугнуть бандитов, если бы они вздумали напасть на него. Впрочем, путь его лежит далеко в стороне от Эрмосильо, и вряд ли кому-нибудь придет в голову подстерегать его на этой дороге в асиенду.

-- С вашего разрешения, отец, я могу и сам проводить его,-- сказал Твердая Рука.

В глазах его сверкнула радость при мысли о возможности снова увидеть хотя бы мельком донью Марианну, но строгий взгляд Огненного Глаза заставил его тут же поникнуть головой.

-- Нет,-- сказал Огненный Глаз,-- ты будешь нужен мне здесь.