Твой восемнадцатый век. Прекрасен наш союз…

Взглянув когда-нибудь на тайный сей листок,Исписанный когда-то мною,На время улети в лицейский уголокВсесильной, сладостной мечтою.Ты вспомни быстрые минуты первых дней,Неволю мирную, шесть лет соединенья,Печали, радости, мечты души твоей,Размолвки дружества и сладость примиренья —Что было и не будет вновь…И с тихими тоски слезамиТы вспомни первую любовь.

Мой друг, она прошла… но с первыми друзьямиНе резвою мечтой союз твой заключён;Пред грозным временем, пред грозными судьбами,О, милый, вечен он!

Пред грозным временем, пред грозными судьбами: он многое предчувствовал, угадывал, как всё будет, восемнадцатилетний студент, хотя не мог знать, что в эту минуту хорошо слышит и видит грядущее — ещё не начавшиеся 1820-е и 1830-е годы.

Прощаются все со всеми.

Пушкин рисует Мартынову на память собаку с птичкой в зубах (что-то понятное им обоим).

Кюхля — Матюшкину:

Скоро, Матюшкин, с тобой разлучит нас шумное море:Чёлн окрылённый помчит счастье твоё по волнам!

Дружба

— её здесь не просто ценят, но, можно сказать, боготворят, ставят на первое место из первых, много выше карьеры, удачи, даже любви…

Как естественно для Пушкина начать важнейшие строки обращением «Мой друг»:

Мой друг, отчизне посвятимДуши прекрасные порывы…

А несколько лет спустя, в посвящении своей главной поэмы, объяснит, что писал,

Не мысля гордый свет забавить,Вниманье дружбы возлюбя…

Безоблачной дружбы, правда, не существует — порою является и разочарование, звучат горькие упрёки:

Врагов имеет в мире всяк,Но от друзей спаси нас, боже!Уж эти мне друзья, друзья!Об них недаром вспомнил я.

Но это — фальшивые, неверные друзья, которым посылается двойной упрёк за измену лучшему из чувств,— ведь —

…я слыхал, что божий светЕдиной дружбою прекрасен,Что без неё отрады нет…

Ведь тем, кого в цепях увезут за семь тысяч вёрст, будет написано:

Любовь и дружество до васДойдут сквозь мрачные затворы…

Наконец, дорогой памяти поэта женщине отдано одно из самых печальных воспоминаний:

Прими же, дальная подруга,Прощанье сердца моего,Как овдовевшая супруга,

Как друг, обнявший молча другаПред заточением его.

Пушкин заменяет сначала «заточение» на «изгнание», но после решительно восстанавливает зачёркнутое. Так он сам при случайной встрече бросился на шею Кюхельбекеру, которого везли в крепость. Едва ли не единственный у Пушкина случай, когда воспоминание любви сравнивается с высшим проявлением дружбы…

Так был сохранён на всю жизнь главный из лицейских уроков: дружба, дружество. То, о чём столь много толковали и писали в Царском Селе в летние дни 1817 года…

Меж тем в канцелярии изготовлены аттестаты, а в комнатках пишутся последние лицейские письма родным.

«В течение шестилетнего курса обучался в сём заведении и оказал успехи: в законе божьем и священной истории, в логике и нравственной философии, в праве естественном, частном и публичном, в российском гражданском и уголовном праве хорошие; в латинской словесности, в государственной экономии и финансах весьма хорошие; в российской и французской словесности, также в фехтовании превосходные. Сверх того, занимался историей, географией, статистикой, математикой и немецким языком».

Это свидетельство выпускника Пушкина, по успехам — 26-го из 29.

Большая золотая медаль — Владимиру Вольховскому, вторая золотая — Александру Горчакову.

Говорили, будто Горчакову не дали первой медали, чтобы не подчёркивать предпочтения знатности. Честолюбивому князю важно окончить Лицей первым, но ещё более он радуется своему второму месту, так как Вольховскому «золото» нужнее: он небогат, без связей. Для такого честолюбия, как у Горчакова, очень часто лучшее место — второе, иногда даже последнее (но на пути к самому первому!).