Твоя невеста из преисподней

Я сглотнула и кивнула ему, пытаясь вызвать в памяти образ Егора. Мысли путались, тяжелые подозрения грозной тучей нависли надо мной, мозг начал воспроизводить события недавнего прошлого – его «немужское» поведение после пожара, слова соседки из квартиры напротив, появление сестры с пышной грудью, которую Марина почему-то сочла за любовницу. В этот момент меня осенило. В глазах появились непрошеные гостьи – горькие слезы обиды и разочарования.

Он мог легко обмануть меня, но вот обмануть Марину просто невозможно. Ее проклятье заключается в том, чтобы отгонять от него потенциальных невест и любовниц. Она бы просто не среагировала на родную сестру. Ее бы не было на той лавочке в тот вечер рядом со мной.

«Пойду, погоняю мурашек по коже этой несчастной…» – в ушах эхом прозвенели последние слова Марины тем вечером. Она явно приняла ее за очередную соперницу.

Дальше было его таинственное исчезновение якобы с целью уладить дела в родном Ярославле, а потом странная легенда о рейдерском захвате фирмы и банкротстве. Но откуда тогда у него взялись деньги для поездки в Париж?

Шестеренки в моей голове крутились с бешеной скоростью. Я чувствовала себя математиком, который вот-вот получит ключ к самой запутанной теореме. Только вместо чувства радости меня одолевала ярость.

Он солгал! Но почему? И зачем? Я вдруг ясно поняла, что хочу немедленно знать ответы на эти вопросы. И точно по мановению волшебной палочки перед глазами встал его образ – обаятельный русоволосый красавец… или мерзавец?

Зеркало послушно сменило картинку – я увидела его. Зубы стиснулись от нахлынувшей боли. Он лежал в постели какого-то гостиничного номера в объятиях той самой «сестры» – блондинки с пышной грудью и кукольным личиком.

– Осталось немного… – прошептал он, оглаживая ее спину, – я почти уговорил Катю простить Марину. Скоро я избавлюсь от этого призрака прошлого, и никто не сможет нам больше помешать.

– А Аурелия? – спросила блондинка.

– Я не знаю, где она, да мне теперь по большому счету все равно. Она оказалась бесполезной пустышкой, не смогла снять проклятье. Напротив, решила поиграть в супергероя и спасти проклятую душу Марины. Этим она только продлила мою пытку. Пытку быть вдали от тебя, любимая…

Слезы градом хлынули у меня из глаз. Я ухватилась обеими руками за раму зеркала и уставилась в него ненавидящим взглядом.

– Ты же на самом деле не влюбился в нее, правда? – прочирикала лжесестричка.

– Конечно, нет, – Егор улыбнулся, – но, думается мне, я бы мог получить «Оскар» за этот спектакль.

Я громко всхлипнула. Память воспроизвела сцену нашего недавнего примирения и его лживый монолог: «…а затем я опускал руку на сердце, ведь там хранится твой образ, и вновь наполнялся жаждой жизни. Ты для меня весь мир, понимаешь?…»

Ах, какие слова! Какой высокий слог! Какие тонкие метафоры он подобрал! Как красиво он лгал, как бессовестно использовал меня, как эгоистично поступал, думая только о себе! Марина была права, соседка была права, Флориан был прав.

Я смахнула с лица слезы, взяла зеркало, встала с кровати и подошла к Гасу.

– Забери это, – прохрипела я.

– Я же говорил, что эта штука может тебя расстроить.

– Это не расстройство, милый, – я провела рукой по его кудрявым волосам, – это пробуждение ото сна. А теперь веди меня на ужин. Мне не терпится узнать, что приготовила Асмодея.

Глава 35

В залитой ярким светом столовой работал старинный граммофон. Из рупора, похожего на огромный распустившийся цветок, доносился хриплый голос Эдит Пиаф.

За огромным овальным столом светлого дерева сидели трое – Асмодея в откровенном алом платье, вырез декольте которого уходил глубоко под столешницу, и мне оставалось только догадываться, где именно он заканчивается, уже знакомый мне лакей Нол в своем напудренном парике и пыльной ливрее, и Арно Брюжон, отец больной девочки, которого княгиня выбрала на рынке.

Гас смущенно прокашлялся у меня за спиной. Я посмотрела на него через плечо.

– Я лучше пойду к себе, – виновато пробормотал он, а затем резко повернулся и сорвался с места, точно ему была невыносима эта компания.

– Проходи, дорогуша. Не стой в дверях. – По коже пробежал полк мурашек, поднятых по тревоге дивными переливами ее голоса. Я сглотнула, готовясь к очередному раунду борьбы с внутренними демонами-соблазнителями.

– Как прикажете, госпожа.

Присев в реверансе, я подошла к столу и заняла свободное место рядом с обреченным парнем.

По центру стола возвышался антикварный подсвечник из кованого чугуна с вкраплениями из настоящего золота. На стойке были выгравированы две буквы – «BN».

Подсвечник был настолько изящным, настолько совершенным, что хотелось к нему прикоснуться, провести пальцами по его идеально ровным линиям без малейшего изъяна, без малейшей технической ошибки.

– Нравится? – спросила Асмодея.

– Очень тонкая работа, – честно ответила я.

– Еще бы… – она усмехнулась, а затем пригубила вино из высокого хрустального бокала. – Тебе не кажется, что простому смертному не под силу создать такую вещь?