Твоя невеста из преисподней

– Потому что убить ее может лишь тот, кто был с ней наедине, понимаешь? – Щеки Гаса залились алой краской, он весь вспыхнул, словно свечка. – Она постоянно приводит в замок мужчин и женщин, которые затем пропадают, исчезают бесследно, как будто их никогда и не было. Об их существовании забывают родные, коллеги, друзья. Их имена вычеркиваются из регистрационных книг, пропадают записи о рождении, медицинские страховки, водительские удостоверения. А позади замка появляются новые могилы.

– Ты хочешь сказать… – меня осенила ужасная догадка, подтверждение которой мгновенно всплыло в памяти: «Он должен сам меня захотеть, осознанно принять это решение! Иначе ничего не выйдет! Иначе я не смогу забрать его жизнь».

– Я хочу сказать, что все, кто переступал порог ее спальни, мертвы.

Глава 34

Я потеряла счет времени. День смешался с ночью, за окном царили постоянные сумерки. Казалось, кто-то специально добавляет мне в пищу и воду какие-то опасные вещества, которые вызывают вялость, сонливость и апатию. Я засыпала и просыпалась, а в моей комнате менялся только набор еды на столике у стены да ароматная соль в ванной.

Выходить в коридор я больше не пыталась, памятуя о своих блужданиях и чудесном спасении, благодаря невесть откуда появившемуся Гасу.

Он больше не приходил ко мне, и в редкие минуты бодрствования меня начали одолевать сомнения – тот ли он, за кого себя выдает, или подосланный Асмодеей сатир, надевший маску ангела?

По моим подсчетам, прошло пять, а может быть шесть дней с того момента, как я добровольно перешагнула через границу двух миров, оказавшись в этой ловушке. Я изводила себя мыслями о Егоре и Флориане. И чем больше времени я проводила в своей роскошной темнице, тем сильнее терзала меня совесть.

Егор наверняка с ума сходит, не зная, где я. А Флориан… Как только его имя всплывало у меня в мыслях, сердце тут же тревожно сжималось в комок и начинало щемить. Получил ли он от Асмодеи вести, знает ли уже о ее шантаже или живет в неведении?

Эта гадина говорила что-то о бале, который почему-то состоится в сгоревшем Тюильри. Мой мозг отказывался находить здравый смысл в этой фразе – «бал нечисти в сгоревшем здании двора Тюильри». Если это действительно так, значит, я чего-то в этой жизни не понимаю. Неужели ее сила настолько велика, что она за ночь может воздвигнуть его заново? И зачем ей это нужно, если в Париже полным-полно других действующих дворцов с настоящими стенами и потолками. Очевидно, у всего этого есть значение, какой-то тайный смысл. Но какой?

Несмотря ни на что, я отчего-то ждала этого бала, как манны небесной. Гас говорил, что из ее резиденции можно выйти только вместе с ней, а следовательно – это мой единственный шанс на побег.

Поток моих мыслей был прерван стуком в дверь. От неожиданности я слишком резко повернула голову – так, что захрустели шейные позвонки.

– Кто там?

– Это Гас! – прозвучал знакомый голос. – Можно войти?

– Конечно, входи! – обрадовалась я.

Дверь аккуратно толкнули с той стороны, и она открылась. В образовавшуюся щель просунулось светлое лицо мальчишки.

– Не ожидала? – Он улыбнулся.

– Нет. Я вообще потеряла счет минутам и уже смирилась с мыслью, что так и сгнию здесь.

– Не лги! – строго заметил Гас, погрозив мне указательным пальцем. – Ты думаешь о побеге.

– Думаю, когда не сплю. А сплю я почти все время.

– Сегодня нас ждет развлечение, – он печально усмехнулся, – княгиня устраивает ужин. Ты приглашена. Меня послали отвести тебя в салон. Сама ты не доберешься – без моего клубка это рискованное приключение.

Я смерила его удивленным взглядом и заметила, что вторую руку он прячет за спиной.

– С чего вдруг она решила осчастливить меня своим обществом? Разве она не хотела, чтобы я сошла с ума от одиночества?

Я плавно встала и подошла к нему, а затем заглянула через плечо. В ладони у него было небольшое серебряное зеркало с изящной рукояткой.

– Я бы на твоем месте так не радовался. Боюсь, этот вечер тебя только расстроит. Но этого она и добивается.

– Не знаю, что может расстроить меня еще больше. Мне кажется, я ударилась о дно своей жизни, столкнулась с самым гадким, что только может быть на земле, и теперь мне дорога только наверх.

Я сделала вид, что хочу подойти к столику и обошла его сзади. Он быстро поменял положение руки и теперь держал зеркало перед собой.

– Ты совсем не умеешь жульничать, – бросила я, наливая себе в стакан воды из графина, – я уже увидела зеркало. Может, расскажешь, где ты его взял?

Гас густо покраснел и тяжело выдохнул.

– Асмодея дала. Ты прекрасно знаешь, что я не смогу ничего украсть. Мне и мысль такая в голову не придет.

– А почему прячешь?

– Эта вещица может тебя огорчить, заставит плакать, страдать.

– Хм… – я вскинула бровь, – ты намекаешь, что за прошедшие дни я настолько запустила свой внешний вид, что не смогу теперь без слез смотреть на себя в зеркало?

Мальчик грустно улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль, точно раздумывая – открыться мне или нет?

– Ты веселая, хоть и оказалась в трудной ситуации.

– Цыгане – народ веселый, ты прав! – поддакнула я с улыбкой.