Твоя невеста из преисподней

Я удивленно вскинула брови. О чем толкует этот златовласый мальчик? Какие еще крылья? Я машинально начала вертеть головой, пытаясь заглянуть себе за спину, но никаких крыльев в упор не видела.

Видимо, моя паника вызвала у ребенка приступ веселья, потому что он вдруг засмеялся – так задорно и заливисто, так заразительно, что я невольно последовала его примеру, сама не понимая, откуда у меня появились силы для смеха, в то время как я умираю от усталости и жажды.

– Что? Что такое? – выдохнула я сквозь смех.

– Ты решила поискать крылья за спиной? – Гас перестал смеяться и теперь стоял, расплывшись в широкой улыбке. – Их там нет.

– Но, ты же сказал…

– Это метафора. Белое крыло – это ангел, черное – демон. И они оба почему-то помогают тебе. Я это вижу.

Я начала думать, кого же он имеет в виду? Возможно, демон – это Марина, а ангел тот, о ком говорил Флориан, когда сказал, что из небесной канцелярии нам прислали помощника. Но почему этот мальчик не видит самого Флориана?

– В таком случае, ты забыл упомянуть еще одно – черно-белое крыло. Оно, скорее всего, притаилось меж тех двух, что ты назвал, и тебе его просто не было видно? – попыталась я глубокомысленно пошутить, но Гас лишь пожал плечами.

– Никакого третьего крыла нет. Но мне кажется, когда-то они оба были черными. А теперь идем.

Он вытянул руку с клубком и пошел вперед, ведомый какой-то невидимой магией, заключенной в этом шаре из ниток. Мне оставалось лишь последовать за ним, переваривая услышанное в голове.

Неужели Марина за те сутки, пока мы не виделись, успела стать местным суперменом и спасла добрую дюжину горожан от нападок нечисти? Хотела бы я посмотреть на нее без рогов и хвоста. А может быть… От этого «может быть» мое сердце неожиданно кувыркнулось в груди. Что если это Флориан добился своего? Он раскаялся, помогает мне, Егору, Марине, и, кажется, даже перестал тренироваться на мне в искусстве соблазнения. Неужели это его простили и приняли в ряды войска Божьего?

Пока я пыталась разгадать эту шараду, мы подошли к моей двери. Увидев ее, я облегченно выдохнула. Никогда бы не подумала, что могу настолько обрадоваться, увидев собственную тюремную камеру. Пусть и с евроремонтом.

– Пришли, – тихо сказал Гас и опустил руку с клубком.

– Спасибо тебе большое! – Я расчувствовалась и прижала ребенка к себе, звучно чмокнув его в пушистую макушку. От его волос исходил какой-то божественный, нежный аромат, я никогда раньше не ощущала ничего подобного. Мой мозг впал в ступор, не найдя в своих кладовых ни одного воспоминания о похожих запахах.

– Ты просила рассказать тебе, за что мой отец, да и я, оказались пленниками Асмодеи.

– Верно.

– Если пригласишь войти – я расскажу.

– Конечно, – я открыла дверь и пригласила его войти.

Гас положил клубок на пол и сел рядом с ним в позу лотоса. Я села напротив него.

– Ты знаешь что-нибудь о семи ангелах у трона Божия? – серьезно спросил он, подняв на меня свои умные и совсем не детские глаза.

– Читала когда-то, – честно ответила я, припоминая, как однажды увлеклась иудаизмом в надежде найти способ избавиться от своего дара.

– Мой отец – ангел Сариил, один из семи ангелов у трона. Господь послал его на землю, чтобы наказать падших ангелов, и Асмодею в том числе. Но она оказалась хитрее. Княгиня заманила его в ловушку, а затем обрекла на вечное заточение в какой-то тайной крепости. Я, правда, не знаю, где именно. Но чувствую, что отец где-то рядом, в этом городе.

У меня от его повествования отвисла челюсть. Я, простая цыганка, медиум средней руки, сижу и вот так запросто беседую с самым настоящим ангелом! Да еще и в замке одного из высших демонов! В голове не укладывается!

– Но как ты оказался здесь? – слова с трудом проходили через мое пересохшее горло. Я осмотрелась и увидела у стены низкий столик, накрытый сиреневой скатертью. На столе стоял поднос с жареной рыбой, фруктами и графином воды.

Я поспешно встала, подошла к столику и осушила графин почти наполовину.

– Я просто хотел спасти отца. Можно сказать, я сам к ней пришел. Теперь я понимаю, насколько рискованным был мой поступок. – Я невольно поразилась тому, насколько по-взрослому рассуждал этот ребенок. Хотя, проведя с ним некоторое время, я могла с большой натяжкой назвать его ребенком. Наверное, ему не один десяток людских лет, раз он настолько серьезен в своих мыслях.

– Неужели отсюда никак не выйти?

– Только вместе с ней.

– И ее никак нельзя уничтожить?

– Практически невозможно. Она решила унизить моего отца, поиздеваться над ним и заперла его вместе со шкатулкой, в которой бьется ее сердце. Но имея в руках ее жизнь, он ничего не может с ней сделать – только изводит себя.

– Но почему?!