Ты боишься темноты?

На скамье подсудимых, в инвалидном кресле, скорчившись, сидел Энтони Алтьери, походивший на бледную жирную жабу. На одутловатом лице, казалось, жили только глаза, и каждый раз, когда их взгляд устремлялся на Дайану Стивенс, сидевшую на местах для свидетелей, она поеживалась, ощущая силу его ненависти.

Рядом с Алтьери сидел Джейк Рубинштейн, защитник. Рубинштейн славился хорошо известной в узких кругах клиентурой, состоявшей в основном из членов различных мафиозных кланов, и огромным количеством оправдательных приговоров, вынесенных в результате его усилий, этим самым членам различных мафиозных кланов.

Смуглый коротышка с острым логическим умом и живым воображением, Рубинштейн старался каждый раз обставить свое выступление в суде как занимательный спектакль. Бесконечные выходки в зале суда, можно сказать, были его «торговой маркой», и он каждый раз с блеском исполнял свою роль, достигнув больших успехов в актерском ремесле. Ко всему прочему, он умел с первого взгляда оценить своих противников и обладал потрясающей способностью обнаружить слабости каждого. Иногда Рубинштейн представлял себя львом, медленно надвигавшимся на ничего не подозревающую жертву, готовым к прыжку, или хитрым пауком, плетущим паутину, которая рано или поздно свяжет добычу по рукам и ногам, оставив ее беспомощной…

Порой он представал в образе терпеливого рыбака, мягким движением закидывавшего леску в воду и медленно подергивавшего поплавок, пока доверчивый свидетель не хватал наживку.

Адвокат внимательно изучал вызванного свидетеля. Дайане Стивенс было чуть за тридцать. Аура элегантности. Аристократические черты. Мягкие струящиеся светлые волосы. Зеленые глаза. Прекрасная фигура. Само воплощение нравственной чистоты. Одета в шикарный приталенный черный костюм. Джейку уже было известно, что вчера она произвела благоприятное впечатление на жюри. Следовательно, нужно действовать осторожно. Главное — не спешить.

«Значит, рыбак», — решил он, неспешно приближаясь к свидетельскому месту.

— Миссис Стивенс, — мягко начал он, — вчера вы заявили, что в указанный день, четырнадцатого октября, вы направлялись на юг по автомагистрали Генри-Хадсон-паркуэй и, заметив, что спустила шина, свернули с шоссе у съезда на Сто пятьдесят восьмую улицу на боковую дорогу, ведущую в Форт-Вашингтон-парк?

— Да, — негромко, с безупречным произношением ответила Дайана.

— Что заставило вас остановиться именно в этом месте?

— Я уже сказала. Спущенная шина. Пришлось покинуть шоссе, и, кроме того, я увидела между деревьями крышу какого-то строения и подумала, что могу получить там помощь. У меня не было с собой запаски.

— Вы член автоклуба?

— Разумеется.

— И в вашей машине есть телефон?

— Да.

— Так почему же вы не позвонили в автоклуб?

— Подумала, что это займет слишком много времени.

— Конечно, — сочувственно кивнул Рубинштейн. — А дом был прямо перед вами.

— Именно.

— И поэтому вы направились к дому, чтобы получить помощь?

— Совершенно верно.

— На улице все еще было светло?

— Да. Еще не было пяти часов дня.

— И поэтому вы могли все видеть ясно?

— Могла.

— И что вы видели, миссис Стивенс?

— Я увидела Энтони Алтьери…

— Вот как? Значит, вы знали его раньше?

— Нет.

— Почему же были так уверены, что это Энтони Алтьери?

— Мне встречались его снимки в газетах, и…

— Следовательно, на снимках вы видели человека, похожего на Энтони Алтьери?

— Понимаете…

— Итак, что вы видели в том строении?

Дайана Стивенс прерывисто вздохнула и медленно заговорила, восстанавливая в памяти сцену, которую наблюдала:

— В комнате было четверо. Один из них был привязан к стулу. Двое стояли по бокам, а мистер Алтьери, кажется, допрашивал его. — Ее голос дрогнул, и она поспешно сжала кулаки, чтобы взять себя в руки. — Мистер Алтьери выхватил пистолет, крикнул что-то и выстрелил этому человеку в голову.

Джейк покосился на присяжных. Поглощенные рассказом Дайаны, они зачарованно слушали.

— И что вы сделали потом, миссис Стивенс?

— Побежала к машине и позвонила в полицию с сотового.

— А дальше?

— Уехала.

— На спущенной шине?

— Да.

Пришла пора взбаламутить тихие воды.

— Почему же не подождали полицейских?

Дайана бросила взгляд на скамью подсудимых. Алтьери с нескрываемой злобой смотрел на нее. Дайана отвела глаза.

— Я… я не могла остаться, потому что… боялась… а вдруг кто-то выйдет из дома и наткнется на меня.

— Все это вполне понятно. — Голос Рубинштейна внезапно стал жестким. — Непонятно другое: почему, когда приехавший на ваш вызов полицейский патруль вошел в строение, там не только не оказалось ни единой души, но не было и ни малейшей улики, указывавшей на такое преступление, как убийство, не говоря уж о том, что на полу не заметили ни капли крови.

— Ничего не могу поделать. Я…

— Вы художница, не так ли?

Дайана с недоумением нахмурилась, явно застигнутая врасплох вопросом.

— Да, я…

— И достаточно успешная?

— Полагаю, что так, но какое это имеет…

Пришло время подсечь рыбку.

— Немного лишней рекламы никогда не повредит, верно? Вся страна видит вас в ночных новостях по телевизору и на первых страницах газет…

Взбешенная, Дайана резко вскинула голову: