Ты будешь моей (СИ)

— Опаздываем, золотце. После все будет. Я тебя ни с кем делить не хочу, а здесь много лишних глаз.

— Ч-что?..

Совсем думать не может, когда моя ладонь оказывается под платьем.

— Подождать, говорю, немного придется, прежде чем мой член окажется в тебе.

Я в глаза, Агата прячется. Волосами прикрывает порозовевшие щеки. Отодвигается от меня, закусывая губки, и подол, ну совсем как леди, расправляет.

Блять, самому бы не свихнуться за это время.

На интервью в основном говорю я. Уточняю, когда номер пойдет в продажу, удовлетворившись обещанием, что через неделю выйдет и печатная версия, и электронная.

Фотограф скачет вокруг нас, а я прикрываюсь Агатой как живым щитом. Точнее прикрывать мне надо всего одно место. Стояк, который возникает сразу после того, как перед самой первой фотографией моя жена врезается попкой в мой пах.

Она ведь прекрасно все чувствует. Еще и трется незаметно, зараза дерзкая.

— Тебя не учили в детстве, что нельзя играть с огнем? — спрашиваю тихо, чтобы парень с фотоаппаратом не услышал.

— А если очень хочется?

— Я возьму тебя жестко, девочка моя. Оттрахаю так, что ноги свести не сможешь, — нашептываю Агате все это, ощутимо сжимаю ее тонкую талию ладонями. Пальцы выписывают что-то на подрагивающем животике. — Нагну и отшлепаю твою задницу до красноты. Умолять меня будешь, детка, проситься на мой член…

— Хва-атит! — срывается на вскрик, когда я, пока фотограф не видит, сжимаю ее грудь двумя ладонями.

Ну и кто теперь в выигрыше?

Глава 20

Перед тем как вести жену домой исполнять супружеский долг, ее надо накормить.

Все время в ресторане Агата ерзает на стуле и бросает на меня смущенные взгляды из-под подрагивающих ресниц. Я знаю, о чем она думает.

Потому что у меня в голове точно такие же мысли.

Только вот ей их хотя бы скрывать проще перед людьми. А я стояк после фотосессии никак унять не могу.

И вот ее эти глазки олененка мне вообще никак не помогают.

— А можно мне десерт? — смущенно спрашивает, а у самой радужка в глазах поблескивает. И зрачки. Явно задумала что-то.

— Ты ведь сейчас специально будешь сидеть и облизывать вилку или ложку передо мной?

— Ага.

Раньше таких на костре сжигали.

Агате приносят что-то шоколадное с подтаявшим мороженым, а я срываюсь с места и выхожу покурить. Иначе нас в этот ресторан больше не пустят никогда в жизни, потому что я готов разложить малышку в ту же секунду, как ее язычок пробегает между пухлых губ.

Лучше бы она что-то другое сейчас облизывала.

На официантку после своего возвращения я рявкаю, когда та начинает приветливо расшаркиваться и спрашивать, все ли нам понравилось и не хотим ли мы заказать что-нибудь еще.

Хотим. Еще как хотим. Только позиция эта не из меню.

— Ты такой грубый, — шепчет мне на ухо Агата, прижимаясь к боку, пока я тащу ее к выходу.

— Ты даже не представляешь, детка, — склоняюсь, чтобы прикусить ушко, сжимаю ее задницу возле машины, притиснув к ней, чтобы скрыть от лишних глаз.

— И даже не покатаемся немного? Показал бы мне свои любимые места в Москве…

— Покатаю я тебя, покатаю, — оскаливаюсь, намекая на собственный член.

Агата только смеется, выпутывается из моих рук и быстро юркает в машину. Еще и на заднее сиденье, чтобы я по дороге не смог ее полапать как следует.

Когда заваливаемся в квартиру, целуясь по пути, я уже предвкушаю, как прямо в коридоре прижму свою маленькую горячую женушку к стене и возьму как в первую нашу встречу. Символично было бы.

Но эта ведьма ломает все мои планы коротким:

— Я в душ.

И убегает, блять!

Ладно, стрекоза, лети в свой душ.

Я хоть остыну немного, чтобы не кончить сразу, как она сожмет меня своими тугими мышцами внутри.

Терпения хватает на пару минут. На ходу снимаю рубашку, расстегиваю ремень. Вламываюсь в ванную к Агате и замираю в дверях.

Жадно рассматриваю ее тело, прилипаю глазами к плавным изгибам.

Пар от воды немного скрывает, но так даже лучше. Фантазия позволяет дорисовать остальное. Как Агата проводит ладонями в пене по телу, как пальцами задевает сжавшиеся в горошины соски.

Она запускает пальцы в волосы, массирует кожу головы, а я сглатываю и делаю шаг вперед.

Заметила, нет?

Вроде пронесло.

Шум воды заглушает шорох брюк. Я снимаю трусы, быстро отодвигаю стеклянную дверцу и ныряю к ней.

Агата взвизгивает от испуга, шарахается в сторону, но я успеваю сцапать ее и вдавить в свою грудь. Пальцы уже пощипывают твердые и скользкие от мыла соски.

— Будешь послушной, детка? — провожу языком по шее, слизываю капли воды с покрытой мгновенными мурашками кожи.

— Не буду… — стонет и плывет от моих рук.

Голову мне на плечо откинула, ротик приоткрыла, а все равно сопротивляться тянет. Бунтарка, блин.

— Руками упрись вперед, — подталкиваю Агату к стене, надавливаю на поясницу ладонью, чтобы она прогнулась.

Выставленная попка манит. Как следует наминаю две половинки, вжимаюсь членом между ними. Наматываю на кулак мокрые потяжелевшие волосы.

Да-а, бля, вот так, прогни еще немного спинку.

— Будешь. Послушной? — по слову выговариваю, каждое сопровождая довольно ощутимым шлепком.