Ты будешь моей (СИ)

— Позволь узнать, каким путем у обычной простушки с улицы могла появиться какая-то важная для меня информация? Чей разговор на твоей записи, Агата?

— Я понимаю, на что вы намекаете. И это не красит вас как мужчину, Леонид Вадимович. Беспочвенные обвинения девушки, которую выбрал ваш сын, в низкой социальной ответственности оскорбляют скорее вас, чем меня, — я отбиваю его попытку запятнать мой образ жизни и накрываю ладонью все еще лежащий перед нами двумя телефон.

— А ты уверена, чтомойсын того стоит? Насколько я знаю Яна, он никогда не относился серьезно к своим отношениям. Да и существовали ли они у него? Я сам был таким в его годы, считал женщин всего лишь обыденным развлечением.

— У меня нет ни малейшего желания доказывать вам что-то, Леонид Вадимович. Тем более говорить о том, что касается лишь нас с Яном двоих. Я знаю, что это не игра. Знаю, как он ко мне относится и что я значу для вашего сына. Мне действительно жаль, что вы настолько очерствели, что теперь не способны разглядеть что-то светлое, поверить в это. И хочу вас предупредить, что я буду бороться за Яна.

Я резко встаю со стула, забираю телефон, сжимая его в трусящихся руках. С чего я вообще решила, будто отец Яна в состоянии хоть на миг поверить в искренность моих намерений и бескорыстное желание просто быть с его сыном?

— Ах да, знаете еще что? — оборачиваюсь напоследок, сдерживая все-таки подкатившие к уголкам глаз слезы. — Катитесь вы к черту, Леонид Вадимович, вместе со своими деньгами и сидящей в вас злобой.

Не хочу слушать угрозы, которые обязательно сейчас полетят в меня. Я просто расклеюсь на глазах у этого мужчины, потому что уже сейчас едва способна держать себя в руках. Мне бы добраться до ближайшего туалета, где в кабинке можно будет запереться и дать волю разрывающим грудную клетку эмоциям.

Круто развернувшись на каблуках, я намереваюсь быстро прошмыгнуть за дверь, а дальше мимо секретарши, к сделанному кофе которой я так и не притронулась.

Но весь мой запал пропадает, когда перед глазами поплывшая из-за мокрых глаз картинка медленно собирается в пробравшегося мне под кожу мужчину.

Я просто обнимаю его. Без слов. Прижимаюсь к Яну всем своим телом, трусь носом о его шею, вдыхая какой-то ментоловый запах геля для душа.

Он тоже меня обнимает. Кладет руки мне на талию, здоровой рукой надавливает на поясницу, чтобы было еще теснее. Не отталкивает, зная, что за нами наблюдает его отец, не пытается говорить.

Делится со мной своим теплом. Таки родным. Таким нужным…

— Сцена, достойная мелодраматического кино, — все-таки комментирует Леонид Вадимович со стороны.

Остро ощутив напряжение Яна после этих слов, я прижимаюсь губами к его выраженной скуле, в этот раз уже гладкой, а потом встаю на носочки, чтобы оставить кроткий мимолетный поцелуй на уголке его рта.

— Хотел сделать тебе сюрприз чуть позже, золотце, а ты меня переиграла, — хрипит он мне на ухо, немного наклонившись.

— Это все равно самый лучший сюрприз. Пойдем отсюда? Не хочу, чтобы твой отец все испортил. Вы снова поругаетесь, и я опять тебя потеряю…

— Вообще-то я не за этим здесь, чудо, — Ян мягко отстраняет меня за плечи. — Посидишь в приемной?

— Нет.

Никуда от него не уйду. В ближайшую неделю прилипну к нему, как лизун к потолку, и ни за что не оторвусь.

— Между прочим,сынок, твоя жена только что послала меня к черту, — сдает меня со всеми потрохами Леонид Вадимович.

Брови Яна взлетают в удивлении, и он снова щекочет своим дыханием мое ушко:

— Молодец, детка. Я поддерживаю.

Теперь моя очередь улыбаться во все тридцать два.

— Садитесь уже, детки, — отец Яна как-то неопределенно указывает на стулья. — Тебя нормально отпустили, никаких проблем не было?

Кажется, мне нужна загрузка сюжета, который я пропустила. Это Леонид Вадимович помог Яну выйти? Но я ведь так и не показала ему запись…

— Привет тебе просили передать, — ухмыляется Ян, отодвигая стул для меня. Сам он садится ближе к отцу, загораживая меня собой от его резкого взгляда. — Не объяснишь, что это было?

— Ты чем-то недоволен?

— Вот этим, например, — приподнимает свою загипсованную руку мой муж. — Не особо удобно, знаешь ли. Еще и чешется все под ним.

— Ничего, тебе полезно. Меньше кулаками махать будешь.

— Это была самооборона, — Ян вздрагивает, когда подлезаю своими лапками ему под руки и прижимаюсь щекой к спине.

Я хочу его трогать. Мненадоего трогать.

Он накрывает мои почему-то замерзшие ладони, и я сразу чувствую покалывания в онемевших пальцах.

— Никаких проверок в твоем клубе больше не будет, я отозвал команду. В твою личную жизнь тоже больше не полезу. В качестве извинений предлагаю переписать на тебя процент моей компании. Сможешь получать отчисления от прибыли каждый месяц без непосредственного участия в общей деятельности.

Поднимите мою челюсть, она только что пробила все это здание до первого этажа и стукнулась там о пол.

— Щедро, — Ян склоняет голову к левому плечу. — Но с чего бы это вдруг?