Ты будешь моей (СИ)

Черт, черт, черт! После последней фразы Володи у меня соскальзывает палец по экрану, и я не успеваю записать ответ Анны Андреевны, где она признается в своих чувствах.

Я открываю приложение диктофона, чтобы убедиться в сохранности записи, и прячу телефон в задний карман.

Чувствую себя какой-то воришкой. Дыхание сбилось, и мне приходится прикладывать усилия, чтобы нечаянно не выдать себя запыхавшимися вдохами.

Прислоняюсь лбом к стене и закрываю глаза. А что мне дальше делать с этой записью? Дать прослушать ее отцу Яна? А поверит ли он мне? Я видела, как он смотрел на свою жену в день открытия нового филиала.

— Ты чего здесь застыла? — голос Мирона выводит меня из оцепенения.

Он замирает и смотрит на меня сверху вниз с усмешкой, когда мои ладони ложатся на его рот. Нельзя, чтобы он нас выдал.

От Володи с Анной Андреевной нас отделяет несколько метров, и слышимость здесь вполне себе хорошая.

— Тише, — шепчу умоляюще, смотря четко в его удивленные глаза. — Я позже все объясню, но пока, пожалуйста, молчи.

Дожидаюсь его кивка и только после этого опускаю руки по швам. Нужно подождать еще пару минут, чтобы парочка за углом куда-нибудь ушла, а мы смогли бы спокойно узнать у медицинского персонала номер палаты Яна.

— Так чего мы здесь топчемся? — Мирон пугает меня своим дыханием около уха, склонившись надо мной, опасно выглядывающей из нашего укрытия.

— Все, уже можно идти, — даю ему зеленый свет и быстрым шагом семеню к лестнице.

— Уверена, что твоя беременная подружка ничего не подлила в сок? Ты такая странная, что мне впору начинать бояться.

После моего взгляда, которым я пытаюсь пристыдить Мирона за то, что он усомнился в моем психическом состоянии, Вертинский хмыкает и молча следует за мной.

Не слишком приветливая женщина делится с нами информацией о местоположении Яна, мы находим ту самую палату с охранником и как-то синхронно тяжело вздыхаем при виде мужчины в характерной форме.

Бес-по-лез-но.

У него должностные инструкции, он не пустит нас к Яну. Ни меня, ни Мирона.

— Ты чего удумала, Агата Юрьевна? — Вертинский разворачивает меня за плечи к себе, а я стараюсь спрятаться от него за волосами.

Мне стыдно за свои слезы. Яну приходится через многое проходить, а я тут разрыдалась, как самая последняя сопля. Ну куда это годится?

— Подожди-подожди, я же еще даже подумать не успел. Сейчас решим чего-нибудь, ты только не реви. Знаешь же, как на мужчин влияют женские слезы? Мы лучше в кругосветку с одной зажигалкой отправимся, чем будем успокаивать ваши водопады.

Мирон аккуратно поддевает указательным пальцем мой кончик носа, заставив улыбнуться, и оглядывается по сторонам, а я тем временем наблюдаю, как в нужную нам палату входит молоденькая медсестра с поддоном, в котором лежат шприцы.

— Хотела когда-нибудь стать врачом? — легко толкает меня в бок Вертинский.

— Нет… А что?

— Самое время начать мечтать, потому что сейчас у тебя будет такая возможность. Стой здесь, я скоро вернусь.

Он действительно возвращается минут через пять. Тянет меня за рукав свитера в какой-то кабинет и, когда мы оказываемся у двери, быстро туда вталкивает.

— Раздевайся.

— Что?.. — я ошарашенно отпрыгиваю в сторону, ударяясь об стену плечом, и только в этот момент замечаю присутствие еще одной девушки здесь.

— Можешь пройти за ширму, я там на кушетке уже оставила форму. Но давай только быстро, я тоже не очень хочу подставляться, — миловидная блондинка, разговаривая со мной, подходит к Мирону и вытягивает вперед ладонь. — Пять тысяч, как и договаривались.

Так вот оно что…

Я незаконно проникну в палату к Яну в форме медсестры. Боже, это полнейшее сумасшествие, но сейчас я готова на все, поэтому мышкой прокрадываюсь за ширму и в шустром темпе переодеваюсь в выданный мне костюм.

Натягиваю маску, скрывающую сразу половину лица, и беру новый небольшой поднос с заправленными шприцами. Для конспирации.

— Скажи, что этот препарат нужно вводить медленно и внутривенно, чтобы у тебя было больше времени, — дает мне последние наставления девушка. — Не дольше пятнадцати минут, я тебя умоляю.

— Хорошо, да. Спасибо вам.

Охранник удивляется, но все же пропускает меня, когда я трясу шприцами у него перед носом. Один шаг, второй. Закрыть дверь за собой…

— Вы меня изрешетить решили? — недовольный хриплый голос заставляет меня подпрыгнуть.

Я щелкаю веревочкой маски, которая держалась за ухо, с одной стороны и… И бегу к Яну, едва успев затормозить, чтобы не запрыгнуть на него с поцелуями.

— Детка, как ты здесь оказалась? — он обнимает меня одной рукой крепко-крепко, потому что вторая у него в гипсе.

Я всхлипываю Яну в плечо, жмусь к нему так тесно, что становится больно. Цепляюсь за его футболку, не в силах отпустить.

— Агат, — произносит он уже громче, с нажимом.

— Тш-ш, — встаю на носочки и краду поцелуй с его губ. — Охранник может услышать, нам нужно быть осторожными.

Под моим очередным приступом, когда я пытаюсь убедиться, что Ян сейчас здесь, рядом со мной, он со свистом втягивает воздух через рот, стоит мне сдавить руки чуть сильнее.

Я задираю футболку на нем.