Ты никогда не исчезнешь

— А ты мне чай за это заваришь? Сыпь туда что хочешь... я не стану проверять, не пытаешься ли ты меня отравить! * * *

Нектер достал из ящика стола не меньше десятка пакетиков. На каждом написанная от руки этикетка с указанием дня и места сбора. Мелисса, шиповник, можжевельник, боярышник, сосновые шишки, тысячелистник. Пробовать травяные чаи Нектера — местный ритуал. Он сам смешивал их, руководствуясь некими туманными соображениями: погодой за окном и собственным настроением, степенью усталости или возбуждения (по­следнее нечасто его охватывало) и даже стадией пищеварительного процесса.

Вооружившись мерной ложечкой, он готовился составить безупречную заварочную смесь, но тут дверь мэрии внезапно распахнулась, ворвался сквозняк и подхватил раскрошившиеся сухие лепестки, Нектер поперхнулся и закашлялся.

В комнату вошел худой невысокий человек лет шестидесяти, с узловатыми, как ствол оливы, мышцами.

— Всем привет. Я на минутку. — Снял с головы велосипедный шлем и повернулся к Савине: — Мне надо с тобой поговорить.

— Говори, Мартен.

— Мне бы... наедине.

Савина была заинтригована. Мартен Сенфуэн — единственный полицейский в коммуне. Несколько лет назад его называли бы сельским полицейским, а сам он предпочел бы какое-нибудь более пышное звание — «командир вулканов», «арвернский стрелок», «горный страж», что-то вроде этого... Но нет так нет. И он четыре десятилетия довольствовался тем, что колесил по дорогам, тропинкам и перевалам на велосипеде, по дорогам — на шоссейном, по тропинкам — на горном. Мартен Сенфуэн был местной знаменитостью, он собрал множество наград на соревнованиях ветеранов от Лиможа до Клермон-Феррана, а теперь готовился к чемпионату Франции и потому вот уже семь недель каждый день накручивал по сотне километров.

— Наедине? — удивилась Савина.

Нектер снова принялся отмерять ингредиенты своего травяного чая.

— Это насчет Амандины Фонтен. — Мартен понизил голос: — И насчет Тома. Странные дела.

— Что случилось? — забеспокоилась Савина.

Социальная работница опекала Амандину и Тома, как и несколько других семей в деревне.

— Пока не знаю. Мне надо кое-что проверить. Мы можем встретиться сегодня вечером? В «Потерне»?

«Потерна» — это бар в Бессе, соседнем городке. В конце дня большинство здешних жителей собиралось там, чтобы прочитать местные новости в газете и обсудить их.

— Хорошо.

— Чаю-то с нами выпьешь? — спросил Нектер.

— В другой раз. Я наметил сегодня до вечера взять четыре перевала подряд. Перепад высот две тысячи метров, и...

Чайник засвистел.

— Да ладно, — перебил Нектер, — это всего лишь специальная смесь Патюрена. Или ты боишься не пройти допинговый контроль?

Мартен Сенфуэн слишком долго раздумывал. Дверь снова открылась, вошли еще три сотрудника мэрии: садовник Ален Сюше по прозвищу Сушняк, бухгалтерша Жеральдина Жюм и ответственный за культуру Удар Бенслиман.

— Тебя-то мне и надо, — обрадовался Бенслиман, — молодежь в Бессе совсем извелась без снега, и им взбрело в голову устраивать рейв-тусовки на Санси. Все зимние каникулы теперь придется отлавливать их.

Савина принесла пять чашек, Жеральдина вытащила из холодильника овернский яблочный пирог с ромом. Мартен Сенфуэн озабоченно взглянул на часы. Ес­ли он хочет сгонять на перевал Круа-Сен-Робер, успеть разобраться в этой истории с Амандиной и к семи быть в «Потерне», ему придется приналечь на педали. 7

Без четверти час.

Машина стояла на маленькой парковке у моего кабинета. Там еще четыре места, и все пустые. Почти все лавки в деревне закрылись на обеденный перерыв. Я залюбовалась пейзажем, с парковки открывался рос­кошный вид на донжон замка Мюроль. Оставалось только завести двигатель, проехать шесть километров по дороге, петляющей в долине Куз-Шамбон, — и я дома.

Я закрыла глаза.

И тут же увидела родимое пятно. Темное пятно на светлой коже. Оно отпечаталось у меня на сетчатке, так бывает, когда слишком долго смотришь на солнце. Чье оно — Тома? Эстебана? Уже и не понять. Они слились в моей памяти.

Я открыла глаза. Метка отпечаталась и на небе. А может, это мой мозг затронут, запятнан.

На что я надеялась, перебираясь сюда? Ждала, пока появятся Том и его мать, целыми днями представляла себе мгновение, когда попрошу мальчика раздеться.

Конечно же, я рассчитывала получить доказатель­ство. Я могла себе в этом признаться. Я ждала подтверждения. Я следовала за своей интуицией.

Нет, это не простое сходство.

Нет, эти совпадения не могут быть всего лишь совпадениями.

Здесь что-то другое... Даже если Эстебану сейчас было бы двадцать лет, даже если Том еще не родился, когда пропал Эстебан, даже если...

Я наклонилась, достала из сумки смартфон. На экране три черточки, 4G. И кто-то еще будет утверждать, что во Франции остались уединенные места?

Лихорадочно набрала запрос.

Родимое пятно.