Ты у него одна

Это никак не хотело укладываться в ее схему. Совершенно все путало и переворачивало с ног на голову. Какие еще люди?! О чем он тут ей лопочет битых десять минут, покрываясь испариной. Кто так сумел напугать капитана милиции? И каким тут боком лично она, Эмма?!

– Слушай, Кошкин… – Эмма подтащила свой стул к столу и, оседлав его, склонилась прямо к его уху. – Я никому, никому не скажу. Ты мне находишь хозяина этой машины. Тебе это – раз плюнуть. Регион наш, так что это кто-то из соотечественников, как любил говаривать бывший президент. И об этом никто, ну совсем никто не узнает. Чего ты так боишься, не пойму?! Мой визит к тебе уже состоялся. Если это замечено, наплети с три короба, что захочется. Не обязательно же тебе, елки-палки, все карты раскрывать. Скажешь… Ну, допустим, что я просила выставить у своей квартиры охрану.

Ее запах щекотал ему ноздри и мешал сосредоточиться на ее словах. Отчего это дорогие бабы всегда так пахнут? Ведь такие же они самые, что и все остальные – из плоти и крови, а поди же ты. И духами Эмка с утра не успела попользоваться, он это определил сразу. А запах, элегантно дурманящий, все равно имелся, да такой, что голова кружилась. Узнай Павлик о его запретных мыслях в ее направлении, закатил бы такую сцену ревности, что впору вешаться. Но он не узнает. И никто не узнает. И они не узнают… А что? Ведь дело девочка говорит. Кто сумеет доказать обратное, если он и впрямь скажет об охране? Да никто. Отчитается по полной форме, и им хорошо, и ему все равно. И главное – Эмма, Эльмирочка будет довольна. И кто знает, что может произойти, надыбай он для нее нужные сведения? Может, и снизойдет до него красотка? И тогда он сумеет развеять дурацкий миф о себе как о законченном педике…

– Ну что, Ген? – Эмма безошибочно почувствовала в нем перемену. – По рукам?! А?! Поможешь? Я бы и сама, да некогда… Что-то уж очень знакомое, просто назойливо знакомое, а вспомнить не могу.

– А в чем хоть проблема-то? – Поняв, что сдал позиции окончательно, Генка повнимательнее вгляделся в номер. – Что-то и вправду знакомый набор цифирей, а вспомнить не могу.

– Вот и я-то!..

Эмма почти с умилением наблюдала за тем, как Генка, прекратив наконец-таки от нее отделываться, чешет розовую плешь и отчаянно ворочает мозговыми жерновами, якобы пытаясь что-то вспомнить. Но ей, как никому, было доподлинно известно, что с памятью у него были большие проблемы и надеяться на то, что он сейчас вот тут все вдруг вспомнит, – зряшное дело.

– Ну чего, Ген?!

– Ладно, черт с тобой… – Он вымученно улыбнулся и, словно спохватившись, игриво закончил: – Но ужин за тобой, так и знай! Там имя хозяина и получишь.

Мысленно передернувшись от подобной перспективы, Эмма позволила ему облобызать свою руку и совсем уже было собралась задать ему просящийся с языка вопрос, как Генка одернул китель и начальствующим тоном приказал:

– Иди.

– Ген, но…

– Я сказал: иди. Пока я не передумал. – Он встал с места и указал ей подбородком на дверь. – И забудь то, что я тебе тут наговорил между делом… Да и…

Эмма притормозила немного у самого порога.

– Мы с тобой обсуждали возможность охраны твоей квартиры и твоей персоны. Но я тебе отказал. Поняла?..

– Да. – Она открыла дверь кабинета.

– Больше сюда не приходи. Я тебе позвоню сам. Все!..

Спустя минут пять после того, как за Эммой закрылась дверь, у него зазвонил мобильник.

Трясущимися руками выудив дорогую игрушку из кармана форменных брюк, Генка уставился на нее полубезумными глазами и несколько раз повторил одними губами:

– Я так и знал! Я так и знал! Вот сука!..

Промедлив больше положенного времени, надеясь на то, что абонент не выдержит паузы и отключится, Геннадий Макашов нажал кнопку вызова и, старательно контролируя собственную интонацию, произнес:

– Алло! Я вас слушаю…

– Послушать тебе есть что, – многообещающе пробормотали ему в ухо, сразу заставив опустить зад на стул и вцепиться свободной рукой в сиденье. – Была гостья?

– Да. – Он все еще себя контролировал, все еще мог говорить относительно спокойно, но омерзительные флюиды страха уже постепенно начали закручивать желудок в тугой комок и холодить, холодить его адреналиновыми волнами. – Да, была. Она насчет охраны. Боится, говорит, одна дома находиться. Просила приставить к ней человека…

– А что ты? – не совсем вежливо перебили его.

– Отказал, конечно же! – попытался фыркнуть Гена, но вышло это очень уж неубедительно. И фырканье скорее напомнило мягкое сопение, совсем не свойственное людям его ранга. – Что мы, охранная фирма, что ли! Мы – государственное учреждение, призванное…

– Заткнись, – почти ласково пропели в трубку. – Да… Совсем забыл спросить… Как Павлик?

– А что Павлик?!