Ты убит, Стас Шутов

Яна взяла за одну руку меня, за другую ― маму. Втроем мы смотрели на отца как на чужого человека. Он понял, что проиграл. Покачал головой, взял часть вещей, оставив Янины, и хлопнул дверью. Мама рухнула в кресло и заплакала. Яна заползла к ней на колени и поддержала плачем. Я встал за спину мамы и, обняв обеих, стал думать о том, что будет дальше.

С этого дня мама совсем ушла в себя. Перестала заниматься домашними делами, не помогала Яне с уроками, не готовила, даже почти не разговаривала. Всегда в пижаме, с нечесаными волосами и отсутствующим взглядом, она слонялась по дому, как потерянное привидение. Янка тщетно пыталась ее растормошить. Мне больно было видеть слезы в глазах сестренки: постепенно она понимала, что не может вернуть маму.

Папа помогал брошенной семье деньгами, брал Янку на выходные к ним с Алисой. А вот я с ним почти не общался, лишь сухо здоровался, когда он приезжал за сестрой. К этим встречам я готовился. Папа не должен был догадаться, что мама перестала заботиться о детях и они неумолимо превращаются в маугли. Я надевал на Янку чистые глаженные наряды, красиво заплетал ей волосы и строго-настрого запрещал говорить о маме плохое. Пару раз папа и меня звал с собой, но я отказывался. Казалось, он сразу тихонько выдыхал, будто от облегчения.

Дом приходил в запустение. Но я сам нуждался в заботе, не готов был брать на себя еще больше ответственности. Поэтому старался ничего не замечать и не признавать простую, но тяжелую истину: глава семьи теперь я.

6

Тихонова четверть урока распинала Маликову за то, что застукала ее с Гридневым: парочка целовалась в уединенном уголке.

– Маликова, ты вообще думаешь не о том, ― противно, с каким-то извращенным смаком вещала географичка. ―У тебя гормоны вместо мозга. А мать в курсе? Нет? Значит, скоро будет. Круглой отличницей была в прошлом году, да? Хочешь фокус? В этом не будешь. Пока не начнешь снова мозгом думать, а не тем, что у тебя между ног.

– Позвони мне, ― шепнул я Егору.

– Сейчас? Зачем? ― удивился друг.

– Надо. Позвони.

Я спрятал телефон поглубже в рюкзак. Когда Егор позвонил, на весь класс заиграла музыка ― песня Себастьяна «Under the Sea» из диснеевской Русалочки. Все прыснули со смеху. Только один человек в классе не смеялся: Олеся Юрьевна. Географичка прекратила мучить несчастную Маликову и стала рыскать по классу бешеными глазами.

– Чей телефон?

Я пошарил по парте, потом по карманам.

– Мой, Олеся Юрьевна, сейчас выключу! ― бодро пообещал я и полез в рюкзак.

Все время поисков Олеся Юрьевна стояла перед классом, застыв, словно статуя. Ее лицо было белым. Она так сжала ручку, что та сломалась пополам.

– Шутов, выйди вон, ― резко велела она.

– Да сейчас я, Олеся… ― Я выдержал паузу и быстро исправил фамильярность: ― …Юрьевна!

Класс взорвался смехом.

– Олеся! Во дает! ― хихикнул кто-то.

– Олеся Юрьевна, я его уже почти нашел! ― радостно отозвался я.

– Во-о-он!!! ― пронзительно закричала она. Все подскочили.

Егор прервал звонок. В кабинете наступила кладбищенская тишина. Я встал, забрал рюкзак и двинулся к выходу, насвистывая песенку Себастьяна.

Когда прозвенел звонок, я уже стоял у кабинета математики. Одноклассники, подойдя, окружили меня и загомонили:

– Ну ты даешь, Шутов!

– Она до конца урока молчала, никого даже не мучила! Просто сказала всем читать параграф и уткнулась в какие-то тетради.

– Ты что с ней такое сделал? ― допытывались многие.

Я пожал плечами.

– Не знаю, вроде ничего особенного. Мне просто позвонили.

– А чего она тогда так на тебя взъелась?

– Понятия не имею.

Одноклассники выглядели разочарованными. Они-то ожидали выведать у меня некую формулу, как вывести из себя чертову географичку.

На следующую географию я взял из дома пустой диск и написал на нем маркером: «Эротические приключения Русалочки». Перед уроком я вложил диск учительнице в учебник. Когда географичка открыла его, диск выпал. Она подняла его с пола; взгляд зацепился за надпись, рука дрогнула. Какое-то время Олеся Юрьевна в замешательстве вертела диск в руках, будто надеясь, что это плод ее воображения. А потом подняла глаза. Если бы взглядом можно было убить, класс уже состоял бы из одних покойников. Все почувствовали: что-то произошло. Замерли, почти не дыша.

– Чье это? ― спросила учительница ледяным голосом.

Все молчали. Некоторые даже сжались, чтобы казаться незаметнее. Только я, наоборот, выпятил грудь и бодро выкрикнул, подняв руку:

– Ой, это мой! ― А потом с напускным удивлением добавил: ― Как он туда попал?

Географичка яростно посмотрела на меня: точь-в-точь химера из учебника по мифологии. Затем, подлетев к моей парте, она со всего маху обрушила диск на столешницу ― словно это был кирпич. Наконец, быстро отступив к двери, географичка распахнула ее так, что она ударилась о стену. И куда-то яростно зашагала прочь. Еще какое-то время класс сидел абсолютно тихо. Я быстро убрал диск в рюкзак, пока шок одноклассников не уступил место любопытству. Но вот они очнулись и накинулись с расспросами:

– Шутов, ты что там такое ей всучил?

– Стас, ты просто взял и расплавил эту ледяную пещеру!