Тысяча акров

Следующим выступал Генри Додж. Он сказал, что трагедия, унесшая жизнь Пита, может случиться с каждым из нас, и его смерть – предостережение для всех. Поблагодарил Господа, что больше никто не пострадал. Заметил, что Пит был хорошим человеком, любил свою жену и детей и наверняка не хотел покинуть их так рано. Попросил Бога наделить Роуз, Пэмми и Линду мудростью принять кажущуюся бессмысленной смерть. И выразил надежду, что трагедия укажет нашей семье путь к примирению.

После службы, уже выходя из церкви, две пожилые женщины заметили, что если за что-то и можно поблагодарить Бога, так это за то, что родители Пита не дожили до этого дня.

День был утомительным. В половине десятого я уже спала. Тай куда-то уехал, но когда я проснулась в половине второго ночи, разбуженная телефонным звонком, он уже крепко спал на своей половине кровати. Я взяла трубку.

– Можешь прийти? – раздался голос Роуз. – Хочу с тобой поговорить.

В полусне я пробормотала:

– А где же Пи…

Но тут же осеклась, вспомнив, что произошло накануне.

– Я бы с радостью сама к тебе пришла. Не могу находиться в этом доме! Но Пэмми все время просыпается и зовет меня. Прошлой ночью она кричала чуть не каждый час. Но я и так бы не уснула.

– Как у тебя хватает сил? – прошептала я, стараясь не разбудить Тая, но он все равно заворочался. Вместе с трубкой я сползла с кровати на пол.

– А их и нет, но спать не могу.

– Хорошо, иду, – согласилась я, прикрыв трубку ладонью. Я нажала отбой и потерла лицо, чтобы прогнать остатки сна. Когда сестре поставили диагноз, она три дня не спала. Я нащупала кроссовки под кроватью.

38

Во всех окнах в доме Роуз горел свет, у Джесса – ни в одном.

Сестра распахнула дверь и спросила:

– Хочешь выпить? От Пита много осталось.

Я налила себе водки с тоником, как у сестры. Она сказала:

– Выпей за Пита. Он это дело любил.

Не помню, когда видела Роуз пьяной, но сейчас ее состояние казалось нормальным и даже обнадеживающим. От водки меня повело, пришлось сесть на диван. Гостиная была вылизана до блеска. Похоже, Роуз пила и драила дом. Заметив мой взгляд, она заявила:

– Ты еще в кухонные шкафчики не заглядывала. Я перемыла все банки и застелила полки новой бумагой – с черной рамкой, как положено вдове. Похоронный зал предлагает широкий ассортимент товаров: траурная бумага для полок, подложки для выдвижных ящиков, метелки для пыли из вороньих перьев и многое другое для безутешных вдов.

– Врешь.

– Джинни, ты совсем не понимаешь шуток.

– Понимаю, только не в такой ситуации.

– А раньше могла.

– Когда?

Она глотнула из своего стакана, посмотрела на меня и бросила:

– Не помню.

Я улыбнулась.

– Где Тай? – спросила она.

– Спит.

– Извини, что разбудила тебя. Не смогла удержаться.

– А как же Пэмми? Что она подумает, если увидит тебя пьяной?

– Я предупредила ее.

– Предупредила?

– Ну да, сказала, что собираюсь немного выпить, и она ответила, мол, пожалуйста, только за руль не садись.

– Как девочки? Мне их так жалко.

– Ты же сама видела. Страдают. Ненавижу Пита за это, – выплюнула она. – Эй! Слышишь меня, Пит. Ты реально облажался!

Я шикнула на нее.

– Ну и что, пусть слышат. Может, я хочу, чтобы они услышали. Он облажался. Не передо мной – перед ними. Пусть знают!

– Он мертв.

– И что? Пожалеть его? Ему-то было наплевать на нас.

– Не будь такой…

– Мстительной?

– Да.

– Черт побери! – выругалась она, но без злобы. Глотнула еще, поднялась и скомандовала: – Вставай!

– Что?

– Вставай, вставай.

Я встала.

– Давай уберем диван от стены. Ну же, помоги, – попросила она, отодвигая в сторону журнальный столик и закатывая рукава.

– Сейчас поздно, – попыталась возразить я. – Куда ты его поставишь? По диаго…

– Я не собираюсь делать перестановку, я просто хочу его подвинуть, чтобы пропылесосить у стены.

– В два ночи?!

Но сестру уже было не остановить – пришлось помогать. Мы оттащили диван от стены. Она принесла пылесос из кладовки, почистила пол, а потом дно и спинку дивана. Перекрикивая шум, заявила:

– Теперь давай отодвинем плиту. Там тоже надо убрать.

Я больше не спорила. За плитой оказалось довольно чисто. Роуз смешала себе еще один коктейль, я налила сока.

– Пойдем, – опять приказала она.

– Куда?

– На улицу. Посмотрим на звезды.

– А как же Пэмми?

– Сейчас схожу – проверю. Если спит – порядок. Если нет, скажу, что мы на улице.

Через две минуты мы стояли на середине окружной дороги. Роуз смотрела на звезды, а я – на первое окно слева на втором этаже большого отцовского дома. Точно так же я стояла на этой дороге той ночью, когда призналась Джессу Кларку в любви. От нахлынувших воспоминаний меня бросило сначала в жар, а потом в ледяной холод от стыда. Я подняла глаза к звездам. Они казались размытыми в туманном воздухе, и чем больше я на них смотрела, тем больше они расплывались. Я прижала пальцы к векам. Слезы.

– Джинни, ты не знаешь, как мне жилось с Питом. После операции он просил меня не снимать при нем ночную рубашку.

Я уставилась на Роуз. Она была уже изрядно пьяна.