Тысяча акров

Конечно, он слышал мой ответ, но вполне мог сделать вид, что и нет. Я подобрала тряпки и бросила их в мусорное ведро. Найди он их полгода назад, не стал бы устраивать допрос, воспринял бы как символ неумирающей надежды, как доказательство скрытой отваги, как заботу о нашем общем будущем. В том, кто любит и готов прощать, такая находка вызвала бы скорбь, а не подозрения и обиду. Но таков был Тай, если что решил – его не свернуть. Я ногой запихнула тряпки поглубже под клубничные хвостики и индюшачьи потроха. А ведь я тоже изменилась. Найди он их полгода назад, я бы сгорела со стыда за свой обман, теперь же я чувствовала лишь досаду от того, что забыла вовремя их перепрятать.

Если бы не выкидыш, малышу сейчас было бы уже несколько недель – эта мысль пронзила меня как удар молнии. К моменту возвращения Джесса Кларка я бы дохаживала срок, и за игрой в «Монополию» все шутки вертелись бы вокруг моего живота. Ожидание новой жизни смягчило бы страсти и удержало меня, Тая и, возможно, даже отца от необдуманных поступков. Когда будущее так близко, когда видно, как оно растет, готовясь появиться на свет, никто бы не стал ворошить прошлое и искушать судьбу. Никто бы не стал затевать строительство, потому что риск был бы неуместен. Появилась бы глубина и перспектива, появилась бы иная цель – пять поколений семьи на одной земле. Ради своего сына (а это, конечно же, был бы сын) я бы приняла ее всей душой. Как и любая другая мать в округе Зебулон.

И ведь надежда еще оставалась. Если всему виной вода, как говорил Джесс, ее можно покупать в бутылках. И тогда бы у нас появился наследник. И все соседи, которые настраивали отца против нас, говорили бы не «что-то тут неладно», а «кто старое помянет…».

Правда, я не знала, как же быть с чувствами, с тем, что мы поняли и вспомнили друг про друга. Эти вновь обретенные знания вставали между нами, как бастионы. Тай считал, что Роуз показала свое истинное лицо и заразила меня своей неблагодарностью. Он был полностью на стороне отца. Я так и представляла, как он звонит Кэролайн и жалуется на нас, сначала, возможно, смущаясь, а потом все решительнее и решительнее. Я не стала говорить ему, что доверие превращается в пустую формальность, когда появляются секреты. К тому же у нас не было секса с тех самых пор, как я вспомнила про отца. Я и раньше не получала особого удовольствия, а теперь при одной мысли о близости меня начинало мутить.

Эти мысли крутились у меня в голове весь день, пока я жарила индейку, чистила картошку, шинковала морковь, лущила бобы, покрывала глазурью яблочный пирог, испеченный Роуз, делала холодный чай. За столом рабочие держались предельно вежливо. Никогда не забывали говорить «спасибо» и называли меня «мэм». Шуточки отпускали исключительно пристойные и исключительно на свой счет. Из их разговоров я поняла, что начиная с субботнего утра Тай платил им тройную ставку из своего кармана. Четверо рабочих. Сто долларов в час умножить на двенадцать часов и на два дня. Итого две тысячи четыреста долларов.

– Думала, вам платит компания, – сказала я мягко.

– Так и есть, мэм, – ответил один из них. – Просто Тай захотел, чтобы мы вышли в выходные, поэтому он и отстегивает. Но лично я не против деньжат заработать, все лучше, чем пить где-нибудь в кабаке.

– О, конечно.

– Мы за сегодня много успели. Может, компания возместит вам часть.

Тай отложил вилку.

– Пока есть время, надо работать. Чем больше успеем до жатвы, тем лучше, – заметил он, не взглянув на меня. – Давайте, парни, курите – и за дело. У нас еще четыре часа до того, как начнет смеркаться. Завтра будете прохлаждаться, когда компания платит.

– Да уж! – воскликнул один. – Хоть появится время душ принять.

– Точно! А то от тебя уже воняет, – фыркнул другой, когда они с шумом вываливались из-за стола.

– Спасибо за ужин, мэм! Мы вам, поди, порядком надоели.

Тай вернулся затемно, я сидела на кровати и читала. Слышала, как он сварил себе кофе, достал кусок пирога; как стул скрипнул по линолеуму, когда он вставал из-за стола, как зашумела вода – он споласкивал тарелку. Потом наступила тишина. Наконец он стал подниматься по лестнице. Я перелистнула журнал, открылась страница про выпечку с клубникой – «Не только кексики» – ее я и разглядывала, когда муж вошел в спальню.