Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Кафур приехал с непокрытой головой, в разорванной одежде и кричал: «О бедный господин мой! О бедный господин!» Мы же спросили: «Что же случилось, Кафур?» А он: «Господин мой присел около забора за своею надобностью, как вдруг стена обрушилась и заживо похоронила его!»

Тогда господин мой, в свою очередь, сказал:

— Клянусь Аллахом! Но Кафур только что пришел ко мне, крича: «О госпожа моя! О бедные дети господина моего!» И я спросил его: «Что же случилось, о Кафур?» А он: «Моя госпожа только что погибла, и со всеми своими детьми, под развалинами дома!»

Вслед за тем господин мой повернулся в мою сторону и увидел, что я продолжаю посыпать себе голову пылью, стонать, рвать на себе одежду и сбрасывать тюрбан.

Тогда он позвал меня страшным голосом. И я подошел, а он сказал мне:

— Ах ты, негодный раб! Зловещий негр, сын блудницы и тысячи собак! Ах ты проклятый, проклятая порода! Зачем причинил ты нам все эти мучения и учинил всю эту смуту? Но клянусь Аллахом, я накажу тебя так, как ты заслужил, я сдеру кожу с твоего мяса и отделю мясо от твоих костей!

Тогда я без всякого страха сказал ему:

— Клянусь Аллахом! Ты не сделаешь мне ничего, так как купил меня с моим норовом, и притом при свидетелях, и свидетели скажут, что ты знал, что покупал. Следовательно, ты знал, что я лгу каждый год один раз, — так и глашатаи кричали обо мне. Впрочем, я должен предупредить тебя, что все, что я теперь сделал, только половина моей ежегодной лжи и что до окончания года я исполню и другую половину!

При этих словах господин мой воскликнул:

— О гнуснейший из негров! Как?! Все, что ты наделал теперь, только половина?! Вот истинное бедствие! Ступай вон, собака, собачий сын, я прогоняю тебя! Отныне ты свободен!

Я отвечал:

— Клянусь Аллахом! Если ты прогоняешь меня, то я-то не хочу уходить! Я не хочу уходить от тебя до тех пор, пока не выполню второй половины моего обмана. Только после этого ты можешь отвести меня на базар и продать за ту самую цену, за которую купил меня и мой норов. А до тех пор ты не можешь покинуть меня, потому что я не знаю никакого ремесла, которым мог бы себя прокормить. И все, что я говорю тебе, законно и законным образом признано судьями в то время, как ты меня покупал!

Между тем как мы разговаривали таким образом, все пришедшие на похороны стали спрашивать, в чем дело. Тогда им объяснили, а также и вали, и всем купцам, и всем знакомым, что ложь эта — особенность моего характера, и прибавили, что это только половина. При этом объяснении все присутствующие были сильно озадачены и нашли, что и первая половина слишком велика. И они проклинали меня и ругали меня напропалую.

Но я стоял, смеялся и говорил:

— Как же можно упрекать меня, коль скоро меня купили с заведомым норовом?

Скоро мы пришли на ту улицу, где жил мой господин, и он удостоверился, что дом его обращен в груду развалин, и узнал, что я всего более содействовал его разрушению и что я перебил много дорого стоивших вещей.

А супруга его сказала:

— Это Кафур переломал мебель, разбил вазы и фарфор и все перепортил!

И господин мой еще более взбесился и сказал:

— В жизнь мою не видел я такого сына ублюдка, как этот негодный негр! И он еще уверяет, что это только половина лжи! Чем же была бы полная ложь? В таком случае это было бы разрушение целого города или двух городов!

Затем он потащил меня к вали, который велел отсчитать мне столько палок, что я лишился чувств и упал в обморок.

Пока я находился в таком состоянии, привели цирюльника с инструментами, и он оскопил меня и прижег рану каленым железом. И, очнувшись, я убедился, что буду евнухом до конца своих дней.

Тогда господин мой сказал мне:

— Как ты жег мое сердце, пытаясь отнять у него то, что для него всего дороже, так и я жгу твое сердце, отнимая у тебя то, что тебе всего дороже!

Потом он повел меня на базар и продал гораздо дороже того, за что купил, так как я, сделавшись евнухом, поднялся в цене.

С той поры я постоянно сеял смуту и раздор во всех домах, куда меня брали в качестве евнуха; и я все время переходил от одного господина к другому, от одного эмира к другому эмиру, от одного именитого к другому именитому, пока не сделался собственностью самого эмира всех правоверных. Но я теперь совсем не тот, и силы мои уменьшились после кастрации.

Такова, о братья мои, причина моей кастрации и того, что я теперь такой, какой я есть.

Я закончил. Уассалам!

Выслушав рассказ товарища своего Кафура, оба негра стали смеяться над ним и сказали:

— Ты ловкий плут и сын плута! И твоя ложь была поистине ужасная ложь!

Потом третий негр, которого звали Бакитой, заговорил в свою очередь и, обращаясь к товарищам, сказал:

ИСТОРИЯ НЕГРА БАКИТЫ, ТРЕТЬЕГО СУДАНСКОГО ЕВНУХА

Знайте, о братья мои, что все, что мы только что слышали, — пустяки и достойно только смеха. Я же расскажу вам причину своей кастрации, и вы увидите, что я заслужил и худшего, потому что я целовал мою госпожу и совершал блуд с сыном моей госпожи.