Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Однажды аль-Рашид поручил ему тайно уничтожить потомка Али ибн Абу Талиба и Фатимы, дочери пророка, которого звали Саид ибн Абдалла аль-Хусейн. Однако Джафар из жалости и снисхождения позволил ему бежать, а влияние Саида аль-Рашид расценил как опасное для будущего династии Аббасидов. Однако об этом великодушном поступке Джафара вскоре стало известно, и о нем было доложено халифу со всеми соответствующими комментариями, которые лишь усугубляли последствия. И негодование аль-Рашида по этому поводу и стало той каплей желчи, которая переполнила чашу гнева его. И он учинил допрос Джафару, который с большой откровенностью признался в своем поступке, добавив: «Я действовал так во славу и для поддержания доброй репутации моего повелителя, эмира правоверных». И аль-Рашид, пожелтев лицом, сказал: «Ты хорошо поступил», однако было слышно, как он прошептал: «Да уничтожит меня Аллах, если я не уничтожу тебя, о Джафар!»

По мнению других историков, причину гибели Бармакидов следует искать в их еретических взглядах, которые они высказывали перед лицом приверженцев традиционной мусульманской веры. Ведь не следует забывать, что их семья до обращения в ислам исповедовала религию волхвов в Балхе. Говорят, что во время экспедиции в Хорасан, родоначальную колыбель его любимцев, аль-Рашид заметил, что Яхья и его сыновья делают все возможное, чтобы предотвратить разрушение храмов и памятников волхвов. И с тех пор у него возникли подозрения по поводу их веры, которые позже только усугубились, когда он увидел, что Бармакиды проявляют мягкость при любых обстоятельствах по отношению к еретикам всех мастей, особенно по отношению к его личным врагам, зиндикам, а также другим раскольникам и нечестивцам. И это недовольство, добавившееся ко всем прочим указанным причинам, было вполне обосновано, ибо сразу после смерти аль-Рашида в Багдаде вспыхнули религиозные волнения, которые едва не свергли мусульманскую веру.

Но помимо всех этих причин, наиболее вероятную причину гибели Бармакидов сообщают нам летописцы Ибн-Халликан[132]

и Ибн аль-Асир[133].

Аль-Рашид любил с необычайной нежностью свою сестру Аббасу, юную принцессу, которая была украшена от природы всеми возможными дарами и была самой замечательной женщиной своего времени. И среди всех женщин семьи аль-Рашида и его гарема она была дороже всего его сердцу. И он мог жить счастливо рядом с ней, если бы она была женой Джафара. Две привязанности к этим людям сделали бы его совершенно счастливым, если бы он смог соединить их вместе для одновременного наслаждения, поскольку отсутствие одного разрушало очарование, которое он чувствовал в другой. И независимо от того, был ли с ним только Джафар или только Аббаса, он испытывал неполную радость и страдал от этого, вот почему ему были нужны эти двое. Однако священные законы ислама запрещают мужчине, не являющемуся близким родственником, смотреть на женщину, мужем которой он не является, и запрещают женщине показывать лицо чужому мужчине.

Нарушение этих предписаний есть великое бесчестите, позор и оскорбление скромности женщин. Таким образом, аль-Рашид, который строго соблюдал законы, не мог иметь рядом с собой двух своих друзей, а если бы он их к этому принудил, они оказались бы в трудном и неудобном положении.

И, желая изменить ситуацию, которая его беспокоила и которая ему не нравилась, он однажды сказал Джафару:

— О Джафар, друг мой, у меня нет истинной, искренней и полной радости, кроме как в твоей компании и в компании моей любимой сестры Аббасы. И теперь, поскольку твое теперешнее положение доставляет мне беспокойство, я хочу выдать Аббасу за тебя замуж, чтобы впредь без неудобств и без повода для скандала и греха вы оба могли быть со мною. Однако я настоятельно прошу вас никогда не встречаться, даже на мгновение, без моего присутствия. Ибо я хочу, чтобы между вами был заключен только формальный брачный договор и существовала лишь видимость законного брака, поскольку я не хочу последствий этого брака, которые могут навредить благородным сыновьям Аббаса в их наследовании халифата.

И Джафар подчинился этому желанию своего повелителя и ответил, что слушает и повинуется. И ему следовало принять это исключительное условие. И этот брак был объявлен и освящен законом.

Итак, согласно наложенным условиям, двое молодых супругов встречались только в присутствии халифа и не более того. И даже там их глаза почти не встречались. Что же касается аль-Рашида, то теперь он полностью наслаждался двойной дружбой с этой парой, которую теперь мучил, даже не подозревая об этом. До каких пор любовь может подчиняться требованиям цензора?!

В эту минуту Шахерезада заметила, что брезжит рассвет, и со свойственной ей скромностью умолкла.

А когда наступила

ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО СЕДЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Он полностью наслаждался двойной дружбой с этой парой, которую теперь мучил, даже не подозревая об этом.