Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Купец не мог при этом удержаться от смеха; он повел бедуина и молодую невольницу к себе и полностью заплатил бедуину условленную сумму, после того как динарий за динарием ее отвесил человек, приставленный к общественным весам. А бедуин ушел, сел на своего верблюда и отправился в Иерусалим, говоря себе: «Если сестра принесла мне сто тысяч динариев, то и брат доставит мне по крайней мере столько же. А потому пойду искать его».

И, приехав в Иерусалим, он действительно стал разыскивать Даул Макана по всем ханам; но поскольку тот уже уехал с истопником хаммама, то корыстолюбивый бедуин и не нашел его.

Вот все, что было с бедуином.

Но что касается молодой Нозхату…

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Так вот, что касается молодой Нозхату, то, когда добрый купец привел ее в дом свой, он дал ей богатое и тонкое одеяние, лучшее из всех, потом пошел с ней на базар золотых дел мастеров и ювелиров и велел выбрать для нее драгоценные украшения, которые бы ей понравились, и сложил их в атласный шарф, и отнес домой, и передал ей в руки.

Потом он сказал ей:

— Теперь я требую от тебя только того, чтобы ты, когда я приведу тебя во дворец к нашему правителю Шаркану, сказала ему в точности, за какую именно цену я тебя купил, для того чтобы и он не забыл упомянуть о ней в письме, которое я желаю получить от него, к царю Омару аль-Неману, в Багдад. И сверх того, я хотел бы, чтобы Шаркан дал мне пропускной лист и патент на то, чтобы товары, которые я отныне буду провозить для продажи в Багдад, не оплачивались никакими пошлинами и сборами при въезде в этот город.

При этих словах Нозхату вздохнула и глаза ее омочились слезами.

Тогда купец сказал ей:

— О дочь моя, почему каждый раз, как я называю Багдад, ты вздыхаешь и слезы появляются у тебя на глазах? Разве у тебя есть там кто-нибудь, кого ты любишь, родственник или купец? Говори, не бойся; я знаю всех багдадских и других купцов.

Тогда Нозхату сказала:

— Клянусь Аллахом! Я не знаю там никого, кроме самого царя Омара аль-Немана, повелителя Багдада.

Когда дамасский купец услышал это, он вздохнул с облегчением и сказал себе: «Вот цель моя и достигнута!»

Потом он спросил у молодой девицы:

— Разве тебя уже предлагал ему какой-нибудь торговец невольниками?

Она отвечала:

— Нет, просто я воспитывалась в его собственном дворце вместе с его родной дочерью. И он был очень расположен ко мне; и всякая просьба с моей стороны была бы для него священна. И потому, если бы ты пожелал от него какой-нибудь милости, тебе стоило бы только принести мне калям[35], чернильницу и лист бумаги, и я бы написала тебе письмо, которое ты передал бы в собственные руки царя Омара аль-Немана, и сказать ему: «О царь, твоя старинная невольница Нозхату испытала превратности судьбы и времени и страдала дни и ночи; и она была куплена и перепродана и меняла господ и дома; и в настоящую минуту она находится в доме твоего представителя в Дамаске. И сверх того, она шлет тебе поклон и пожелание мира!»

Услышав эти необычайные и красноречивые слова, купец был на вершине удивления и восторга, и в его сердце значительно возросло расположение к Нозхату; и, преисполненный уважения к ней, он спросил:

— Без сомнения, о чудная девушка, ты была похищена из дворца, обманута и продана. И вероятно, ты сведуща в науках и в чтении Корана.

И Нозхату сказала:

— Действительно так! Я знаю Коран и правила мудрости; и кроме того, медицинские науки; книгу введения в науку о всеисцеляющем составе; комментарии к сочинениям Гиппократа и Галиэка Мудрого[36], к которым сама составила примечания; я читала книги философские и логику; я знаю свойства простых тел и разъяснения Ибн аль-Байтара[37]; я спорила с учеными о «Каноне» Ибн Сины[38], я нашла загадочное объяснение аллегорий и разобрала его; я чертила все геометрические фигуры; я говорила со знанием дела об архитектуре; я долго изучала гигиену и книги Шафии[39]; синтаксис, грамматику и историю языка; я посещала общество ученых и образованных людей всех отраслей знаний; и я сама автор нескольких книг о красноречии, арифметике, чистом силлогизме; и мне знакомы таинственные и божественные науки; и я запомнила все, чему училась! А теперь дай мне калям и лист бумаги, чтобы написать тебе это письмо! И я напишу тебе это письмо хорошо рифмованными стихами, чтобы во все время пути из Дамаска в Багдад ты мог бы иметь удовольствие читать его и перечитывать и не нуждался бы в книгах для дороги, потому что оно будет услаждать твое уединение и будет скромным другом твоих досугов.

Тогда бедный купец остолбенел от удивления и воскликнул:

— Аллах! Аллах! Счастливо жилище, которое приютит тебя! И как счастлив будет тот, кто будет жить под одним кровом с тобой!

И он почтительно принес ей чернильницу и другие принадлежности. И Нозхату взяла калям, обмакнула его в пропитанный чернилами тампон, попробовала его сперва на ногте и написала такое стихотворение: