Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Нет на земле прекрасней наслажденья,Как добивать врагов своей рукойИли лететь на скакуне горячем!Нет наслажденья лучшего, чем то,Когда от милой вестник к нам приходит,Чтоб о ее приходе возвестить.Но наслажденье всех других прекраснейПриносит нам возлюбленной приход,Опередивший вестника явленье,И наслажденье убивать врагов

Или лететь на скакуне горячем…

Когда визирь Дандан проговорил эти стихи, оба царя согласились с его мнением и дали знак к походу на Константинию. И все войско пустилось в путь со своими начальниками во главе.

И они шли безостановочно через широкие сожженные солнцем равнины, где не было никакой растительности, кроме желтой травы, пробивающейся в этих пустынных местах, обитаемых только Аллахом. И после шести дней утомительного пути по безводным пустыням они пришли наконец в страну, благословленную Создателем. Теперь перед ними расстилались свежие луга, по которым бежали шумящие воды, на которых цвели фруктовые деревья. И эта страна, где мирно отдыхали газели и пели птицы, казалась настоящим раем: со своими большими деревьями, опьяненными росою, блестевшей на ветвях, и со своими цветами, которые улыбались блуждающему ветерку, согласно словам поэта:

Взгляни, дитя! Как счастлив дерн зеленыйПод нежной лаской дремлющих цветов!Как, отливая массой нежных красок,Он изумрудным стелется ковром!Закрой глаза! Прислушайся, дитя,Как в тростниках тихонько шепчут струи!Закрой же глазки, милое дитя!

Сады, цветы, ручьи, вас обожаю!О ручеек, ты в солнечных лучах,Как щечка, нежен, как пушком, подернутТы легкой тенью наклоненных ив!Струя ручья, что орошает стеблиЦветов душистых, — это колокольчикСеребряный вкруг белоснежных ножек!О, увенчайте ж милого, цветы!

Насытив чувства свои этими прелестями, братья подумали о том, что хорошо было бы несколько времени отдохнуть в этих местах.

И вот Даул Макан сказал Шаркану:

— О брат мой, я не думаю, чтоб ты когда-либо видел в Дамаске такие прекрасные сады. Останемся же здесь на два-три дня, чтобы отдохнуть и дать нашим воинам подышать чудесным воздухом и напиться этой сладостной воды, тогда они будут лучше сражаться против неверных.

И Шаркан нашел эту мысль превосходной.

И вот они находились здесь уже два дня и уже готовились складывать свои палатки, когда вдруг услышали в отдалении какие-то голоса; и когда они справились, в чем дело, им ответили, что это был караван дамасских купцов, которые, продав и купив товары в стране неверных, возвращались к себе на родину, и что теперь воины загораживают им путь, чтобы наказать их за торговлю с неверными.

Но как раз в эту минуту купцы сами подошли к ним, крича и отбиваясь от окружающих их воинов. Бросившись в ноги Даул Макану, они сказали:

— Мы были в стране неверных, которые относились к нам с уважением и не трогали ни нас самих, ни имущества нашего; а теперь правоверные, братья наши, грабят и оскорбляют нас в мусульманской стране.

Затем они достали письмо царя Константинии, служившее им пропускным листом, и дали его Даул Макану, который прочел его, так же как и Шаркан.

И Шаркан сказал им:

^{Теперь перед ними расстилались свежие луга, по которым бежали шумящие воды, на которых цвели фруктовые деревья.}

— То, что у вас отнято, будет сейчас возвращено вам. Но зачем вы, мусульмане, пошли торговать к неверным?

Тогда купцы ответили:

— Господин наш, Аллах привел нас к этим христианам, чтобы сделать нас орудием более славной победы, чем все победы войск и даже чем все победы, одержанные тобою.

А Шаркан сказал:

— Какая же это победа, о купцы?

И они ответили:

— Мы можем говорить об этом только в уединенном месте, где не будет нескромных людей; ибо, если это дело разгласится, ни один мусульманин не сможет более, даже в мирное время, показаться в христианских странах.

Услышав это, Даул Макан и Шаркан отвели купцов в уединенную палатку, где не могло быть никаких нескромных ушей. Тогда купцы…

Но, дойдя до этого места своего повествования, Шахерезада увидела, что занимается утро, и скромно умолкла.

И когда наступила

ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала: