Тысяча начал и окончаний

Гарба почти достигла своего последнего крещендо. Ритм ускорился до предела, после которого должен был начаться перерыв на молитву Дурге. Нирали уже начинала круг в непосредственной близости от статуи в центре зала. Я прорвалась сквозь ряды танцующих, чтобы оказаться позади нее. Я вертелась, прыгала и нагибалась, а потом повторяла эти движения еще и еще раз. Каждый раз, пролетая мимо Динеша, я видела, как он вглядывается в наши танцевальные па и пытается понять, не лучше ли они, чем у него самого.

Еще три танцора присоединились к нашей группе. Потом Динеш вскочил в круг перед Нирали. Он не мог удержаться от попытки привлечь внимание. Однако Нирали не уступала ему в прыжках, изгибах и поворотах, и ждала подходящего случая.

Пятки у меня горели, когда я стучала ими о дерево баскетбольной площадки. Поскольку мы находились во внутреннем круге, пространство наших движений было ограничено. Я танцевала прямо позади Нирали, а она наступала на пятки Динешу. Хорошо рассчитанный прыжок в точно выбранный момент заставил бы его наступить прямо на блюда тхали[65], и все бы свалилось на землю. И все присутствующие это увидели бы.

Пот тек по моему затылку.

Песня скоро закончится. Нирали должна действовать сейчас, если не хочет упустить свой шанс. Я еще раз посмотрела на Ма Дургу, чтобы укрепить свою решимость… Статуя ответила мне равнодушным взглядом. Поддержка, померещившаяся мне в керамических глазах Дургаджи, теперь казалась мне полной глупостью. Это была плохая идея! Нирали впереди нарочно сделала поворот и пропустила следующее па. Я протянула руку, чтобы ее остановить…

* * *

Дурга подняла Сударшану на кончик пальца и раскрутила. Зазубренные концы внешнего края могли разрезать что угодно. Пока это оружие было в руке деви, Махишасуре грозила неизбежная гибель. До этого момента битва продолжалась девять дней и девять ночей. Он принимал различные обличья, использовал различные виды оружия, но она преодолевала все препятствия.

Его предложение жениться на ней было смехотворным, а в бою он надеялся на силу и напор, совсем не думая о тактике. Он мог уничтожить Вселенную своим самомнением. Деви смотрела, как он бежит к ней, широко раскрыв пасть и оскалив зубы, готовый вцепиться ей в глотку, и тогда она отправила Сударшану в полет

.

* * *

Ступня Нирали скользнула прямо под ногу Динеша. Я опоздала. Он отскочил влево и наткнулся на блюда для пуджи. Все с грохотом полетело на землю, стальные блюда загремели по доскам площадки, и весь пол засыпала смесь красного, желтого и оранжевого порошка. Зерна риса разлетелись во все стороны.

– Эй, если не знаешь па, может, тебе лучше начать в медленном круге! – прозвенел насмешливо-восторженный голос Нирали.

Но если она надеялась, что Динеш ей ответит, то ее ожидало разочарование. Динеш не мог ответить, потому что Динеш не мог остановиться. Он упал на статую, потом отлетел назад и столкнулся с одной из девушек под финальные ноты музыки. Та девушка упала на женщину, стоявшую перед ней, которая, в свою очередь, врезалась в подругу. Это был эффект домино. И, казалось, все это происходит, как в замедленной съемке.

Я в ужасе смотрела, как статуя Дурги закачалась и повалилась на бок.

* * *

Голова Махишасуры лежала у ее ног, а Дурга прибавила новое имя к своему все растущему списку имен. «Махишасура Мардини», Убийца Махишасуры. Она спасла их всех.

* * *

– He Bhagwān![66] – пробормотала какая-то стоящая позади меня тетушка, глядя на эту сцену. Статую Ма Дурги прижимала к себе священнослужительница, которая пыталась удержать богиню и, в то же время, не поскользнуться на мусоре, усыпавшем пол. Священнослужительница держала статую лицом к нам, и керамическая Дурга будто уставилась прямо на меня, глаза в глаза. Динеш стоял рядом с ней, окруженный сердито смотревшими на него людьми, и ошалело оглядывался по сторонам, будто не совсем понимал, как тут оказался. У меня вырвался вздох. Он не был демоном, он был просто глупым парнем.

– ДИНЕШ!

Его лицо исказилось, когда он услышал голос, который мог принадлежать только его маме.

– Прежде чем ты что-либо скажешь: я не вино… – но рука с красивым маникюром, унизанная кольцами, взлетела, не давая ему говорить.