Тысяча начал и окончаний

Очень скоро в глубине леса раздался хруст шагов и топот копыт вола. Сбросив с плеч накидку, я провела рукой по ярко-красным перьям, прохладным и гладким, как тончайший шелк, и позволила ей упасть на грязную землю. Волшебная накидка всегда оставалась безукоризненно чистой, как бы плохо я с ней ни обращалась. Я сбросила свое светло-голубое платье, положила его за ствол дерева и вошла в озеро.

Вода была очень холодная, но холод не действует на меня. Я плескалась в воде, довольно шумно, потом поплыла дальше в озеро. Когда молодой человек и его вол вышли из леса, и юноша меня увидел, его потрясенное молчание прозвучало громче, чем любой возглас удивления. На этот раз я лучше разглядела его лицо: широко расставленные темно-карие глаза и сильный подбородок. В лесу стоял плотный туман, полосы тумана извивались над водой озера, как призраки. Он поднес ко лбу загорелую ладонь, заслоняя глаза, будто ему не верилось, что я настоящая.

Его поза напомнила мне фавна, которого я встречала в лесах: он подобрался, насторожился, одна нога застыла, как будто он готов мгновенно убежать. Я боялась, что если заговорю, то спугну его. Поэтому я прибегла к тому, что умела лучше всего: я его обманула. Старый вол опустил свою благородную голову, чтобы напиться из озера. Когда он напился, я вложила слова в уста вола.

– Юная дева оставила свою накидку из перьев на берегу, – речь вола напоминала низкий рокот. – Принеси ей эту накидку, парень.

Молодой человек вздрогнул, отступил на шаг от своего спутника и уставился на вола. Животное тряхнуло головой, вскинуло свои великолепные рога, потом взревело, и его рев эхом разнесся в тишине утра.

– Хватит стоять просто так, – упрекнул его вол теми словами, которые я ему внушала. – Вода холодная.

Долгое мгновение молодой человек не двигался, но потом опять взглянул на меня, и я позволила уголкам губ чуть-чуть приподняться и кивнула. И обхватила себя голыми руками, чтобы показать, какая вода холодная.

– Все так, как говорит твой мудрый вол, – я показала подбородком на красную накидку, лежащую на земле, словно пролитые красные чернила. – Принеси мне мою накидку, пожалуйста.

Мои слова, кажется, поразили его больше, чем речь старого вола, но юноша все-таки подбежал к моей накидке и поднял ее с сырой земли. Я задрожала, но не от холода. Ни один смертный никогда еще не прикасался к моей накидке. Ее подарил мне мой отец, сам Нефритовый Император, одним небесам известно, что бы он сделал, если бы увидел эту сцену. Вероятно, забросил бы меня в ссылку на самую дальнюю звезду. К счастью, внимание Отца отвлекало слишком большое количество важных обязанностей. Он бы даже не обратил внимания на легкий флирт своей младшей дочери с каким-то ничтожным смертным.

Я подплыла к берегу, потом вышла из воды, чувствуя между пальцами ног жирную грязь. Вода стекала ручейками с моей кожи, и молодой человек застыл в оцепенении. На его лице появилось выражение, похожее на страх, но все же он не отвел глаз. Я не стеснялась своего тела, в отличие от большинства людей, по моим наблюдениям (будто они принадлежат своей плоти, а не наоборот). Его темные глаза окинули мою фигуру, потом мое лицо, но он не мог смотреть мне в глаза. Яркий румянец расцвел на его щеках, распространился на шею и дошел до самых кончиков ушей.

Старый вол опять опустил голову – в нетерпении. Но одновременно я почувствовала в нем и скрытую насмешку. Вол лучше понимал, что я задумала, чем его наивный хозяин.

Румянец молодого человека все решил для меня. Я тоже притворилась смущенной, прикрылась руками, опустив глаза, но подглядывала за ним сквозь густые ресницы. Усилием воли я вызвала на щеки румянец, нежнейшего розового оттенка.

– Спасибо, – выдохнула я. – Я не ожидала, что кто-то сюда придет.

Он резко отвернулся, чтобы не смотреть на меня, и протянул мне мою накидку. Я взяла ее у него, набросила на плечи, и материал высушил мою кожу, как только я в нее закуталась. Я надежно завязала на талии кушак, убедившись, что накидка плотно запахнута.

– Ты заблудился? – спросила я. – Здесь мало кто ходит.

Он протяжно вздохнул, потом заговорил, будто не был уверен в своем голосе.

– Я был здесь вчера утром, – он стоял прямо, как прочный стебель бамбука, и осмелился наконец встретиться со мной взглядом. – Мне показалось, что я услышал шум вон там, в кустах, – он махнул рукой на склон холма, где я пряталась накануне. – Но я никого не увидел.

– Как странно, – ответила я. – В лесу много таких странных звуков.

Он кивнул один раз; потом, после слишком долгой паузы, спросил:

– Что делает такая девушка, как ты, одна в лесу?

Я тихо рассмеялась. Как мало он знал о таких девушках, как я!

– Я сегодня утром сбежала от своих шести старших сестер.

Его темные глаза широко раскрылись. Возможно, его поразила мысль о том, что еще шесть таких девушек, как я, бродят где-то поблизости, или же что у меня хватило дерзости убежать из, по его предположениям, богатого поместья – не знаю.

– Мне нравится одиночество и тишина, – сказала я.

Выражение его лица смягчилось. Это он мог понять.

– Как тебя зовут?