Тысяча осеней Якоба де Зута

Часть вторая. Горная твердыня

Десятый месяц одиннадцатого года эпохи Кэнсе

Глава 14 НАД ДЕРЕВНЕЙ КУРОЗАНЕ В ФЕОДЕ КИОГА

Поздний вечер двадцать второго дня десятого месяца

Сумерки холодны: ожидается снег. Края леса расплывчатые и неопределенные. Черный пес ждет, сидя на выпирающем из земли камне. Он чует сильный запах лисы. Его седовласая хозяйка с трудом поднимается по извилистой тропе.

Сухая ветвь громко трещит под копытом оленя.

Кричит сова, с того кедра или с этой ели… раз, другой, близко, улетела.

Отане несет двадцатую часть коку[60]

риса — хватит на месяц.

Молодая племянница настойчиво пыталась увести ее на зиму в деревню.

«Бедной девочке нужна союзница, — думает Отане, — в ее ссорах со свекровью».

— Она опять беременна, ты заметил? — спрашивает она пса.

Племянница обвинила тетю в том, что та заставляет всю семью тревожиться из‑за ее благополучия. «Но я в безопасности, — старушка повторяет свой ответ заросшей корнями тропе. — Я слишком бедна для головорезов и слишком морщиниста для насильников».

Тогда племянница нашла другой аргумент: в деревне пациенты смогут видеться с ней чаще. «Кто захочет зимой подниматься до половины горы Ширануи?»

— Мой дом не на «половине»! Идти меньше мили.

Птичья трель, доносящаяся с рябины, смолкает.

«Бездетная старуха, — признает Отане, — должна радоваться, что есть родственники, которые могут приютить ее…»

Но она так же хорошо знает, что покинуть жилище гораздо легче, чем вернуться в него.

— Придет весна, — бормочет она, — и мне скажут: «Тетушка Отане не вернется в ту лачугу».

Еще выше угрожающе рычит пара енотов.

Травница из Курозане бредет по горной тропе, ее заплечный мешок с каждым шагом прибавляет в весе.

Отане доходит до террасы, где посреди сада стоит ее домик. Луковицы свисают из‑под широких карнизов. Под ними лежат дрова для печи. Старушка кладет рис на поднятое над землей крыльцо. Все тело болит. Она проверяет коз в стойлах и насыпает им соломы. Напоследок заглядывает к курам: «Интересно, сегодня кто‑нибудь принес яичко для тетушки?»

В густом сумраке она находит одно, еще теплое.

— Благодарю вас, дамы.

На ночь она закрывает дверь дома на задвижку, становится на колени перед очагом с трутницей в руках, разводит огонь, ставит на него котелок. Сегодня готовится суп из корня лопуха и ямса. Когда суп закипает, она опускает в котелок яйцо.

Лекарственный шкаф зовет ее в другую комнату в глубине дома.

Пациенты и гости удивляются такому прекрасно сработанному шкафу, высотой почти до потолка. Во времена ее прапрадедушки шесть или восемь крепких мужчин притащили шкаф из деревни, хотя ребенком ей легче верилось в то, что он просто вырос здесь, как древнее дерево. Один за другим она выдвигает навощенные ящики и вдыхает идущие из них запахи. Вот петрушка токи, хороша против колик у младенцев. А тут — едкая кора иомоги, истолченная в порошок для прижиганий. В последнем ящике этого ряда — ягоды докудами, или «рыбья мята». Шкаф — ее источник существования и склад знаний. Она вдыхает мыльный запах листьев шелковицы и слышит, как отец говорит ей: «Хороши от глазных болезней… а вместе с забродившим козьим молоком — против язвы, глистов и нарывов…» Затем Отане прикасается к горьким ягодам пустырника.

Вспоминает о госпоже Аибагаве и возвращается к очагу.

Она скармливает худосочному огню толстое полено.

— Два дня пути от Нагасаки, — говорит она, — чтобы «испросить аудиенцию у Отане из Курозане». Так сказала госпожа Аибагава. В один прекрасный день я зарывала навоз в тыквенную грядку…

Языки пламени отражаются в ясных глазах собаки.

— …когда у моего забора появились староста деревни и священник.

Старушка жует волокнистый корень лопуха, вспоминая обожженное лицо.

— Неужто прошло три года? Кажется, лишь три месяца.

Пес перекатывается на спину, укладываясь головой на ступни хозяйки, как на подушку.

«Он хорошо знает эту историю, — думает Отане, — но простит, если я расскажу ее еще раз».

— Я думала, что она пришла за лечением, увидев ее обожженное лицо, но затем староста представил ее как «дочь известного всем доктора Аибагавы» и «акушерку, практикующую голландский метод», — словно он знал, что значат эти слова! Но затем она спросила меня, не могла бы я помочь ей советами по лечению травами при родах и — ой, я подумала, что мои уши обманывают меня.

Отане закатывает сваренное яйцо на деревянную тарелку.

— Когда она сказала мне, что для всех аптекарей и ученых в Нагасаки «Отане из Курозане» — это гарантия качества, я пришла в ужас от того, что мое скромное имя известно таким образованным людям…