Тысяча жизней подряд

– Нет. До недавнего времени я предавалась иллюзии, что смогу защитить себя и других, если откажусь от дара и заблокирую свою магию. Мне не хотелось, чтобы кто-то, кого я люблю, страдал или умирал из-за этого, – добавила я, перехватив жалостливый взгляд Арвин. – Я просто хотела быть нормальной.

Седрик фыркнул, и по его лицу я заметила, что он о чем-то напряженно думает. Арвин погладила меня по руке.

– Но это так просто не работает.

В моем случае – нет. Да, теперь я это тоже понимала.

– Чем ты занималась в своей прошлой жизни? – сменила я тему.

– Мы с Ноем учились в Оксфорде. Это была катастрофа.

Арвин покосилась на Седрика.

– Значит, он так и не влюбился в тебя? Что случилось?

– Ты не должна рассказывать об этом. – Седрик, словно защищая, положил руку на плечи Арвин, потому что в этот миг она казалась еще более хрупкой.

Она прикусила нижнюю губу.

– Нет, он сначала влюбился в меня, но потом бросил и переспал с другой девушкой. Так что мы запороли и эту жизнь.

– Вот придурок! – вырвалось у меня.

Это восклицание вызвало у Седрика сдержанный смех.

– Да, мой брат действительно идиот. И если тебя это утешит, – обратился он к Арвин, – Фокс врезал ему после того, как ты исчезла.

Она грустно улыбнулась:

– Он не должен был этого делать. Я с ним поговорю. Будет лучше, если они с Рафиком отправятся на какое-то время в другое место.

– Они этого не сделают. Особенно сейчас, когда Лазарь так близко подобрался к нам. Такого не было уже очень давно.

Но, даже если бы не он, Фокс все равно никуда не уйдет, пока Арвин здесь. Так я, во всяком случае, предполагала. В 1837 году он любил ее, и я готова была голову отдать на отсечение, что и сегодня все обстояло именно так. Мы добрались до нашего магазина. Дверь была открыта; бабушка стояла, облокотившись на стойку. Она помахала нам, и ее браслеты звякнули.

– Значит, ты придешь сегодня днем на чай? – спросила Арвин, в то время как мы с Седриком молча смотрели друг на друга. Его взгляд стремился передать мне что-то, но я решила проигнорировать его. Я тоже не собиралась позволять Селине ни в чем мне указывать. Пока. И я отказывалась верить ее угрозам. Седрик ничего не сделает мне. До сих пор он меня только защищал.

– С удовольствием, – ответила я.

– Мы могли бы показать тебе форт и сад, – добавила Арвин. – Здесь немного… одиноко. Ной ничуть не интересуется мной. Он постоянно корпит над своими книгами.

– Тогда я буду у вас около пяти.

– Нам пора, – нетерпеливо вмешался Седрик. – У нас есть еще кое-какие дела.

– Я буду очень ждать тебя, – попрощалась Арвин. – Не обращай внимания на Седрика. Его поведение в последние три дня просто ужасно. А я изо всех сил стараюсь наладить отношения с Ноем. Так что, пожалуйста, не подводи меня. Ты – единственное светлое пятно здесь, – шепнула она мне на ухо.

– Не подведу, – пообещала я, хотя перспектива встретиться с Клэр меня не прельщала. – Увидимся позже.

Седрик шагнул ко мне, и я почувствовала его губы на своем виске.

– Это неразумно, но я буду рад, если ты придешь.

И почти тут же он опустил меня и отвернулся.

Некоторое время я стояла на улице и наблюдала, как они, удаляясь, что-то обсуждают друг с другом, а потом вошла внутрь.

Бабушка постукивала карандашом по блокноту.

– Мне всегда нравилась Арвин, – сказала она. – Такая милая девочка.

Тут она поняла, что только что сказала, и запнулась.

Я скрестила руки перед грудью.

– Мабон уже через две недели, – заметила она. – Ты сама все прочтешь.

– А ты просто можешь рассказать мне все, что тебе известно.

– Я и так уже нарушила указания Селины тем, что не прерываю контакты между тобой и Седриком, хотя она не ошибается в своих опасениях. В отчаянии люди делают то, чего прежде даже не могли вообразить. Не забывай об этом. Просто будь осторожна. – Бабушка лукаво подмигнула. – Будь я на твоем месте, тоже не смогла бы устоять перед ним. От жизни к жизни он становится все красивее. Это удивительно, – добавила она. – Его душа не должна созревать, и тем не менее это происходит. Мальчика и в самом деле очень жаль.

– Это еще не конец, – ответила я, стараясь подавить свое беспокойство. – Их все еще можно избавить от уготованной им участи.

Бабушка сдержанно улыбнулась:

– Да, еще можно.

Казалось, время тянулось нестерпимо медленно. Мне приходилось заставлять себя не смотреть на часы каждую секунду. В полдень к нам зашел Питер, который с момента моей карательной проповеди каждый день послушно обходил свой округ.

– Хочешь чаю или горячего шоколада?

– Шоколад. – Он потер руки. Сегодня и впрямь было необычайно прохладно. Кажется, лето приближалось к концу. – А Мегги что-нибудь испекла?

Я, улыбаясь, кивнула:

– Сейчас принесет. Положи пока свою почту на прилавок.

Мегги вытирала пыль в оранжерее.

– Пришел Питер. Он просит твоей выпечки.

Питер был на два года старше ее, и, увидев этих двоих рядом, никто бы не подумал, что у них может быть что-то общее. Мегги была слишком экзотична, а Питера, скорее, можно было назвать занудой. Но в последнее время они проводили вместе поразительно много времени. Выпрямившись, Мегги неуверенно улыбнулась, что для нее было довольно необычно.