Тысяча жизней подряд

– Ной, Седрик, – поприветствовала их я.

Ной едва заметно кивнул и все же остановился.

– Привет, Саша, – сказал Седрик, и магия моей души всколыхнулась. Только от того, как он произнес мое имя. – Прекрасный наряд.

– Большое спасибо.

Я стянула с головы шапку и взлохматила волосы так, чтобы они тщательно прикрывали поврежденную часть моего лица. Годы практики позволяли мне делать это, даже не прибегая к помощи зеркала.

– Пойдем? – спросила Арвин, глядя на обоих парней.

Ной шагнул было ко мне, но Седрик опередил его и взял меня за руку, так что Ною ничего не оставалось, кроме как предложить свою Арвин.

Клэр восседала в кресле, как на троне, и читала газету. Рафик стоял у окна, в то время как Фокс раздумывал над следующим ходом в шахматной игре. Стол искусной работы со встроенной в него шахматной доской расположился у камина, в котором вспыхивали редким пламенем красноватые угли. Губы Клэр скривились в подобии улыбки, когда она поприветствовала меня.

– Как хорошо, что тебе все же удалось это устроить. Нам не помешает некое разнообразие. Хотя я и не подозревала, что ты можешь пойти против распоряжений, отданных Селиной. В конце концов, ты ведь не так уж и бесстрашна?

– Я тоже очень рада тебя видеть, – твердым голосом ответила я.

Это была моя жизнь, и Клэр была не в силах меня запугать. Ее поведение объяснялось тем, что она боялась потерять Седрика. До тех пор, пока она была с ним, ее собственная душа, очевидно, была ей попросту безразлична. Мне стоило остерегаться Клэр. Она сделает все, чтобы я не встала у нее на пути. По тому, что она говорила слишком откровенно, несмотря на присутствие Ноя, было понятно, как сильно она расстроена моим визитом. Впрочем, тот уже давно скрылся за газетой.

– Ты предпочитаешь сконы или морковный торт? – Седрик, игнорируя шпильки Клэр, подвел меня к диванам. – Аллан приготовил и то, и то.

– Все равно. – Торт выглядел восхитительно, и мой желудок тут же заурчал. – Я съем и одно, и другое, если это не испекла Клэр.

– Не волнуйся. По-моему, она даже не знает, какого цвета мука.

– Тогда мне, пожалуйста, морковный торт. – Конечно, крошки будут, но я, по крайней мере, не испачкаюсь.

Седрик взял тарелку, разрезал скон, тщательно намазал его топлеными сливками и джемом, а затем подал мне.

– Мы оба знаем, что ты любишь больше.

Я усмехнулась, отнимая у него тарелку. Вкус был бесподобен, так что, к его удовольствию, я съела еще два скона, в то время как Арвин принесла Фоксу чашку чая и затем уместилась напротив него за шахматной доской. Клэр раздраженно нахмурилась. Арвин или я на этот раз стали причиной ее недовольства, было не совсем понятно.

Я понятия не имела, что говорить. Все в этой комнате знали, что эта жизнь – не настоящая. Все, кроме Ноя, который ел кусок морковного торта, одновременно листая «Файнэншл таймс»[30].

– Как прошла поездка? – обратилась я к Арвин, когда молчание стало гнетущим.

– На мой вкус, это было что-то чересчур авантюрное. Эти маленькие самолеты, летающие из Гернси, уж очень специфичны. Меня еще никогда так не трясло.

Вероятно, это был столь же неприятный опыт, как и перемещения во времени или поездки на карете в XIX веке.

– В следующий раз воспользуйся паромом. – К моему удивлению, в разговор вмешался Ной. – Только нужно регистрироваться заранее, чтобы получить место. Он не так часто отправляется в Олдерни с материковой части Франции.

Арвин начала рассказывать ему обо всех тех трудностях, которые ей пришлось испытать, чтобы добраться до острова. Фокс в разговоре не участвовал, но Рафик и Клэр время от времени вставляли кое-какие замечания.

– Ты сыта? – спросил Седрик, внимательно разглядывая меня. – Или, может быть, ты все-таки хочешь попробовать морковный торт?

– Нет, спасибо. Просто я сегодня не обедала, – объяснила я свою жадность, отодвигая тарелку и откидываясь на спинку дивана.

– Я так и подумал. У тебя тут крошка, – Седрик молниеносно наклонился и, улыбаясь, провел большим пальцем по моей нижней губе.

Я бы голову дала на отсечение, что это неправда. Он просто хотел коснуться меня, и я была последней из тех, кто мог бы ему в этом помешать. От Седрика пахло можжевельником, анисом и корицей, и больше всего на свете мне хотелось уткнуться носом в его шею и вдыхать этот запах до тех пор, пока он не станет частью меня. Вместо этого я совершила ошибку – уставилась на его рот. Я жадно разглядывала его губы, энергичный подбородок, а потом снова перевела взор на его глаза. Я глубоко втянула в себя воздух, и его губы улыбнулись мне снисходительно и даже, может быть, немного ласково. Сколько бы жизней его душа ни прожила, будучи проклятой, Седрика это не сломило. Это осознание сделало меня такой счастливой, что я чуть было не просмотрела, как из рукавов моей блузки проступает душевное сияние. Я что было сил вобрала его в себя, но Седрик успел его заметить. Когда сияние наконец исчезло, я поймала на себе злобный взгляд Клэр.