У арабов Африки

В Оране алжирцы, особенно из провинции, должны, казалось бы, чувствовать себя более стесненно, чем в столице. Однако следует вспомнить, что этот край давно уже привык к «европейскому духу». Оран около двухсот лет с небольшим перерывом находился в руках Испании (об этом напоминает нависшая над городом на высокой горе старинная крепость Санта-Крус) и был окончательно передан Алжиру незадолго до французского завоевания. Европейская колонизация началась здесь раньше, чем в других районах Алжира: этому благоприятствовали плодородие почвы и равнинный рельеф. От-того-то местные алжирцы издавна привыкли ко всему европейскому и удивляются ему гораздо меньше, чем можно было ожидать.

С улицами и площадями в Оране — та же история, что и в столице: бульвар Клемансо — теперь бульвар эмира Абд аль-Кадира, улица Леклерка — улица Ларби Бен Мхиди, площадь Бастилии — площадь Магриба. На старом троллейбусе указана конечная его остановка — «площадь Фоша». Сейчас это — площадь 1 ноября 1954 г. Здесь — центр города: и префектура, и красивое, с арками и лоджиями, здание оперного театра, и роскошный отель «Мартинес». Отсюда можно подняться (город выстроен с небольшим уклоном к морю) по главным улицам в новые кварталы или спуститься к морю, минуя огромную чашу Зеленого театра и крутые стены старой крепости Шато Неф. Оранская касба остается чуть в стороне — она поменьше, поровнее и почище столичной. Любопытно, что в Оране мусульманок, закрытых по-ливийски, почти нет: большинство либо носит лааджар, либо ходит с открытыми лицами. В то же время католический собор по внешнему виду смахивает скорее на мечеть или синагогу. Длительные контакты между арабами и европейцами, взаимные влияния и за умствования прослеживаются здесь особенно четко. Недаром именно на окраинах Орана издавна существовали так называемые испано-мавританские кварталы со смешанным населением, где в одной семье могли говорить и по-арабски, и по-испански.

Выехав из Орана на машине, можно часа через полтора попасть в Сиди-Бель-Аббес, чистенький светлый городок с прямыми улицами. Когда-то здесь была штаб-квартира печально известного Иностранного легиона. Ныне осталась лишь казарма — мрачное трехэтажное здание за черной решеткой наглухо запертых ворот.

Еще через полтора часа пути, благополучно миновав крутые повороты горного шоссе и едва не перевернувшись в кювет на глазах у изумленного погонщика овец, не ожидавшего такой неуклюжести от нашей «Волги», мы въезжаем в Тлемсен. Несмотря на множество современных зданий, на внешнем облике города — неповторимая печать андалусской культуры, принесенной сюда мавританскими изгнанниками. Многие дома украшены аркадами и узорчатой резьбой по камню. Тюрбаны здесь встречаются редко. Вместо них обычно носят высокую феску с накрученной на нее повязкой. Бурнусов тоже не видно — их заменяет легкая накидка. Женщины, встречающиеся на улице, все закутаны по-ливийски, но на балконах новых домов сидят без хаиков и лааджаров, с открытыми лицами.

Вдоль улиц тянутся одна за другой лавки. Заходим в одну из них. Владелец, г-н Бухаджар, именует свое заведение «восточным салоном». Он торгует изделиями «алжирского, марокканского, тунисского и восточного ремесла» — мебелью, коврами, изделиями из кожи, шелка и металла. Основной его расчет — на туристов и их неистребимую любовь к сувенирам. Мало кто откажется купить, например, кинжал с красиво переплетенной рукоятью и гербом Тлемсена.

В Тлемсене много памятников алжирской старины. Когда-то город был столицей средневекового берберского государства Зайянидов, политическим и культурным центром всего запада страны, чему во многом способствовало его выгодное расположение среди гор, защищавших от непрошеных третей. От былого величия города остались только следы: полуразвалившиеся мечети, минареты, башни, остатки крепостных стен. Осмотреть их все не было времени. Пришлось ограничиться осмотром древней мечети Сиди-Бу-Медин, чрезвычайно почитаемой во всем Алжире. Дорога туда ведет через пустырь и заброшенные сады, мимо мусульманского кладбища и оливковых рощ. Кое-где на пустырях мальчишки играют в футбол, но без обычного для этого занятия шума и гама. Вся обстановка древнего города располагает к молчанию и тишине. Темнеет здесь, как и у нас на юге, мгновенно. В наступившем полумраке фигуры закутанных в хаики мусульманок мелькают на улицах, словно белые привидения.