У Бога всегда есть работа для тебя

Он извинялся за то, что держал учащихся в классе после того, как им становилось дурно во время теста, потому что, если бы они не закончили его выполнение, тест автоматически считался бы проваленным.

Он извинялся за то, что честность и целеустремленность его учителей определялась результатами одного-единственного теста.

Он извинялся за то, что восемь дней учебы выпали из жизни из-за сдачи экзаменов.

Он извинялся за то, что школьные собрания, экскурсия и музыкальные представления приходилось считать временем, «оторванным» от чтения, математики, социальных наук и письма, что могло повлиять на результаты тестов.

Он извинялся за то, что пришлось включить некоторых учеников в «группу риска» с ведома их сверстников и заниматься с ними дополнительно, чтобы у школы было больше шансов успешно пройти тестирование.

Он извинялся за то, что он как директор фокусируется не на помощи своим сотрудникам в обучении учеников, но скорее на том, чтобы помочь им соответствовать требованиям тестов.

Мистер Рут – не противник тестов. Он всей душой за тесты, которые измеряют степень прогресса и помогают устанавливать цели обучения. Но, на его взгляд, государственные ежегодные тесты были придуманы для того, чтобы средства массовой информации могли показать рейтинг разных школ, противопоставляя их друг другу.

Нет никакого способа измерить ту любовь, которую мы вкладываем в свою работу, или ту ценность, которую другие видят в нас.

Когда я беседовала с ним, за плечами у него был директорский опыт длиной 24 года. Половину из них он провел в средней школе Роки Ривер, а остальные – в городах штата Огайо, Хадсоне, Альянсе и Занесвилле. Он обожает работать с шестыми, седьмыми и восьмыми классами. «Я всей душой сочувствую ребятам, проходящим через сложности пубертата», – пошутил он.

Его ученики, 11–14-летние подростки, боятся, что об учителях, которых они любят, будут судить на основе их успеваемости. Один из них спросил директора: «Если я плохо сдам экзамен, вы уволите моего учителя?» У Рута защемило сердце, когда он услышал, как другой ученик сказал: «Я очень хочу хорошо сдать, но я не настолько умен».

Он хочет, чтобы его ученики учились думать, а не сдавать экзамены.

«Мы больше не учим детей, – говорит он. – Мы преподаем навыки сдачи экзаменов. Мы натаскиваем их на тесты. Я скучаю по тем дням, когда мы учили детей».

Наши нынешние методы оценки учителей заставляют меня вспоминать прекрасное изречение, которое приписывают Альберту Эйнштейну: «Не все, что засчитывается, можно сосчитать, и не все, что можно сосчитать, засчитывается».

Как это верно применительно к учителям! Но это же верно и в отношении всех остальных людей.

Слишком часто работодатели придумывают способы подсчитывать, количественно измерять нашу ценность; однако эти методы и близко не оценивают то, что на самом деле имеет значение. Нас измеряют по отчетам, аттестациям, критическим заметкам, по числу произведенных деталей, цифрам продаж, количеству обслуженных посетителей или кликов на веб-сайте. Я помню одного редактора, который подсчитывал количество подписей в газете, чтобы знать, сколько статей в году написал каждый автор. Это заставляло репортеров сжиматься от страха. Действительно ли все дело в цифрах? Отчетность важна, но не все поддается количественному измерению.

Мы можем упустить из виду то, что действительно имеет значение, когда стараемся измерить любой успех линейкой.

Не только начальники стараются количественно измерить нашу ценность. Иногда мы делаем это сами. Мы постоянно находим способы измерить свою ценность, ища их вне самих себя, и никогда не удовлетворяем выставленным требованиям. Мы то и дело проверяем количество «друзей» и «фолловеров» в Фейсбуке и Твиттере. Когда-то я подсчитывала число телефонных звонков и электронных писем, которые получала после выхода очередной колонки, чтобы понять, насколько она важна. Но в действительности нет никакого способа измерить ту любовь, которую мы вкладываем в свою работу, или ту ценность, которую другие видят в нас.

Не все, что засчитывается, можно сосчитать. В начале моей журналистской карьеры один редактор раздал нам распечатку истории, которую я никогда не забуду. Она была передана несчетному числу журналистов. Однажды в Рождество репортер по имени Эл Мартинес до позднего вечера работал в газете «Оукленд Трибьюн». Он писал о мальчике, который умирал от лейкемии. Знаете, чего больше всего хотелось этому мальчику? Свежих персиков.

Такое простое, такое маленькое желание.