У истоков Христианства (От Зарождения до Юстиниана)

Зелоты стали потом одними из вдохновителей войны против римлян после 67 г. и сопротивлялись еще три года после падения Иерусалима в 70 г., укрывшись в крепости Масада, господствовавшей над Мертвым морем. Они предпочли умереть со своими женами и детьми, но не капитулировать. В последнее время открыты важные археологические следы их отчаянного сопротивления. Один из апостолов Иисуса Симон, прозванный "хананеем" ("канана" по-арамейски означает именно "зелот"), должен был принадлежать к этой группе. Но его образ в евангелиях оставлен в тени. {71}

Чередование римских наместников Иудеи, которое началось после ее оккупации, оборвалось в 38 г., когда Ирод Агриппа получил от Калигулы царство и правил в стране несколько лет в качестве "помазанника". С возвращением римлян, в 44 г., репрессии усилились, и повстанческие движения принимали все более мессианский характер, вплоть до того, что вылились в открытую войну и завершились катастрофой 70 г. Евангелия заставляют Иисуса возвестить о разрушении Иерусалима как о необходимом условии для того, чтобы могла начаться финальная драма с пришествием отмщения "сына человеческого". Пророчество это изложено в столь точных терминах, поскольку оно включено в евангельский текст через многие десятилетия после свершившегося факта.

Не удивительно, что Новый завет связывает арест и осуждение Иисуса с вестью о "царстве", которая сама по себе должна была внушить страх привилегированным и стать предметом тревог для римлян. Сам по себе эпизод, аналогичный многим другим, о которых сообщают историки того времени, не может считаться невероятным. Трудно, однако, принять его в качестве события времен правления Тиберия, поскольку Тацит сообщает нам специально, что во время его принципата Иудея "оставалась спокойной" ("История", V, 9-7).

Разнесшееся повсюду эхо трагедии разрушения Иерусалима вышло за пределы противоречий и теологических толкований евангелий.

Верующие не сомневались, что "царство божие" - или, в еврейской традиции, "царство небесное" (чтобы не называть священное имя Яхве) - наступит на земле в результате чуда. Учитывая исторические условия эпохи, преобразование мира и не могло осуществиться иначе, чем сверхъестественным способом, но мыслилось оно всегда на земле, пусть через тысячу лет, как говорится в 20-й главе Апокалипсиса.

Молитва, которая стала впоследствии в христианстве известной молитвой "Отче наш", специально ориентирована на ожидание этого исхода. Молитвенные заклинания должны рассматриваться в их реальном содержании, вне всяких ритуальных схем.

Имя отца будет прославлено, придет его "царство", его власть будет признана не только на небе, но и на земле. Хлеб, который мы будем есть завтра, то есть вкушать счастье этого царства, будем надеяться, мы сможем отведать {72} сегодня. Греческий термин "эпиyзнос", который обычно передается понятием "каждодневный", согласно Иерониму, должен был означать "завтрашний" (crastinum по-латински). Приход царства совпадает с полным прощением долгов - исполнением вековечных чаяний крестьянских масс средиземноморского мира. Об этом говорит Евангелие от Матфея (6:9-13); переход от "долга" к понятию "греха" в Евангелии от Луки (11:1-4) выступает как элемент общего процесса отчуждения.

Во многих отношениях для евангелий "царство" уже началось, и его проявления - это новый смысл солидар-{73}ности и взаимной привязанности верующих, выраженный посредством формул, которые встречаются уже в более раннем по времени вероучении раввинов. Не к Иисусу восходит авторство "золотой нормы": "Не делай другому то, что ты не хотел бы, чтобы сделали тебе". Оно встречается уже у раввинов Гилеля и Гамалиеля. И не случайно этот последний считался учителем Павла. Было, впрочем, неизбежно, чтобы "царство бога", конкретное и реальное для жителей Палестины, идеализировалось в общинах иммигрантов как состояние совершенного добра и братства, которое должно было распространиться на всю землю.

Две концепции сосуществуют в евангелиях. А именно: идея того, что мессия вернулся только, чтобы спасти народ Израиля, что не дoлжно давать "святыни псам", то есть неевреям (Матфей, 7:6); и другая - что его миссия охватывает без изъятия все обездоленные массы окружающего мира.

На земле все суетно и тщетно: в счет идут только сокровища, накопленные на небе в ожидании неизбежного "царства" (Матфей, 7:19-21).

Таким путем рождается уверенность в новом братстве людей, которое уже предваряет будущее общество, то, что Павел назовет впоследствии "проекцией тела Христова в общину верующих". Иисус евангелий никогда не говорит о "церкви" в техническом смысле слова; но только о "конгрегации праведных" в приходящем "царстве божьем".