У Лаки

Вот только Пенелопа пропала. Валия не нашла адрес, и они не знали, в Сиднее ли Пенни вообще. На учебе ее не видели уже несколько месяцев. Если бы могла, Валия бы написала сестре: «Ты должна вернуться домой! Ты и Лаки – вот все, что у меня есть! Ты должна продолжить учебу».

– Нам нужны краны для газировки, – сказала Валия однажды, нежась в ванне.

У них с Лаки сложилась привычка обсуждать рабочие вопросы именно так. Они менялись – кто-то в воде, кто-то на маленьком табурете рядом. Лаки первым примостился на табурет. На носу и на подбородке у него были хлебные крошки: Лаки готовил на ужин картофельный кефтедес.

– Сколько стоит? – спросил он.

– Мы все отобьем.

– А если твой отец вернется?

Валия перевернулась в ванне. Лаки неловко сглотнул, закашлялся.

– Демонтируем установку и заберем с собой, когда уедем.

~

Они купили краны для газировки, и две гладкие стальные ручки, торчащие из стойки, стали их любимыми предметами в кафе. На одной было выбито имя Лаки, на другой – Валии.

– Похоже на птицу в полете, – хмыкнул Лаки.

– Самое красивое, что у нас есть, – отозвалась Валия.

Потом она купила музыкальный автомат, который доставили и установили поздно вечером в пятницу. Усталые, они выкроили время для одной песни перед сном. «Лунная серенада» Гленна Миллера. Валия сделала особый заказ: никаких записей Бенни Гудмена. Парень, безусловно, одаренный, но ужасно неприятный.

Пришло письмо от Ахилла. Обратным адресом значилось кафе в Брисбене, где он жил и работал.

«Самая настоящая клоака, – писал Ахилл. – В Брисбене каждый день льет дождь. Причем такой, словно с неба падают ножки стульев».

Валия прочла письмо от отца без особого интереса или осуждения. Ахилл отчитывал дочь, что она ему не пишет, но предполагал поэтому, что дела в кафе пошли в гору. Он спрашивал – и, видимо, затеял все письмо ради этого вопроса, – наняли ли кого-то на его место.

И в конце:

Пожалуйста, скажи, что ты не сердишься и черная кошка, перебежавшая нам дорогу, исчезла.

Искренне твой,

Ахилл.

3

Пенни вошла в «Ахиллион» с чемоданом в руке, с перекинутой через плечо сумочкой, устало понурившись. Неделю назад она узнала, что Ахилл переехал в Брисбен. Им сообщил об этом в Канберре водитель транспортной компании, друг Вальтера, живущий в Элрвуде, и он сделал это ужасно робко, явно подозревая, как может повлиять на Пенелопу известие, что ее отец в изгнании.

Пенелопа заявила Вальтеру, что они друг другу не подходят. Оставаться в Канберре для нее – забвение и неопределенность.

Она разжала пальцы, и чемодан глухо стукнул об пол. «Ахиллион» снова принадлежал Пенни. Она коснулась колокольчика на стойке.

Валия вышла из кухни с тарелками, но тут же сунула их в подсобку и бросилась обнимать и расцеловывать Пенелопу. Обычно сестры из «Ахиллиона» не были такими эмоциональными.

– Надеюсь, ты к нам насовсем, – сказала Валия.

Кафе было переполнено. Валия довольно вытерла руки фартуком; цель достигнута: «Ахиллион» свободен, сестра вернулась домой. Затем она подняла чемодан Пенни с книгами, обувью и пальто. Лаки поздоровался, но не рискнул обнять девушку: в каждой руке у него было по стейку на косточке, с запястий стекала кровь. Он выложил стейки на самую горячую часть плиты.

– Где Вальтер? – спросила Валия, когда они зашли в комнату Пенни.

– Расстались, – ответила Пенелопа.

– Что случилось?

– Не хочу об этом. Он хороший человек. Просто… ты не поймешь.

– Почему это я не пойму?

– Твоя история любви проста и совершенна. Ты встретила Лаки, и все. У меня все по-другому.

– Ну, хорошо, – не стала наседать Валия. – Но мы можем говорить про что угодно. Про Вальтера, отца, занятия или университет. Если нужны деньги – просто попроси.

– Деньги мне понадобятся.

Пенни легла в кровать. В общей сложности ее не было два месяца. Два наполненных бессмысленностью месяца. Первый пришелся на каникулы, второй – на начало семестра.

– Надо наверстать учебу, – сказала Валия.

– Надо перечитать кое-какие учебники, – отозвалась Пенелопа. – Вернусь к учебе на следующей неделе. А до этого хочу выспаться.

Уходя, Валия выключила свет. Пенелопа немного полежала, а потом заснула. Утром она написала в Сиднейский университет. Спрашивала, получили ли они предыдущее письмо и рекомендации. Найдется ли еще время для собеседования? Наверняка за всеми этими письмами кроется тонкое искусство, думала Пенни. Код, формула, понятная другим австралийцам. Наверняка она что-то упустила в первом письме, поэтому университет не ответил. В новом послании Пенелопа Аспройеракас множеством слов зашифровала следующее: она отвергла ожидания отца и мечтала стать ученым.

4

В одну июльскую среду газета «Сидней Морнинг Геральд» разоблачила мошенника, И. У. Асквита: он ложно утверждал, что обнаружил пьесу эллинистического периода. В ту пятницу Иэн потерял работу в Британском консульстве. Его обвинили в недобросовестном поведении. Верховный комиссар, как то было положено, приехал в Сидней и встретился с Иэном в кабинете.